Сама-то она точно светлым человеком была, царствие ей небесное, всегда людям помогала. А Борю я плохо знала, только познакомились. Сначала посмотрела – чуть не ахнула. Лицо-то у него, хоть и приятное, да каких-то разных кровей в нём намешано. Он смеётся, говорит, и молдаванская есть, и испанская, и ещё бог знает какая. Не знаю, где Маша с таким встретилась да слюбилась.
Потом сидели с тёткой и молчали. Вроде отдохнули уже, солнце начало к закату клониться. Красиво было, дело к осени, листва меняться начинает, много разных оттенков у неё. Клавдия встала, повела взглядом по сторонам и вздохнула:
– Видишь, племяш, как интересно получается? Всё прекрасно кругом, тишь благодатная. Но тут, где мы, и вот там, чуть подальше – наша земля. А где пригорок небольшой виднеется – уже чужая. Хоть и выглядит всё одинаково на первый взгляд. Как думаешь?
– Одинаково, – подтвердил Костя. – Такие же деревья, и трава такая же.
– Вот и с людьми так бывает. На вид – похожие, а на поверку – разные. Одни – свои, с ними дружить хорошо и легко, они не предадут. Другие – совсем чужие, о себе только пекутся, а остальным гадости норовят сделать. Сдаётся мне, что сейчас власть в стране чужие захватили. Как шакалы, куски рвут да по себе растаскивают. Союзные эти тоже, друг за дружкой отделяются. Прогадать боятся, торопятся. Недолго дойти, что и границы скоро не будет. И получится, что твой отец вроде как зазря её защищал. А мне это больно, и всем нормальным людям больно. Потому что Родина у человека не только на словах должна быть. Она в земле, в воде нашей, в воздухе.
Обычно немногословная, тётка нынче что-то разговорилась. Костя слушал и впитывал её слова, как губка.
– Ты, племяш, чужих не привечай, различай людей-то. Смотри, кто добро другим делает. Если видишь такого человека – сделай ему тоже добро, какое сможешь. А любое зло, если можешь исправить – исправь. Тогда точно родители гордиться тобой будут да с небес радоваться.
Больше на такие темы не разговаривали. Не пришлось.
Следующее лето выдалось очень жарким и сухим. Костя уже был определён в поселковую школу, которая числилась восьмилетней, но на деле в ней занимались первые четыре класса, а потом полагалось ездить уже в район. Клавдия раскошелилась и купила на скромную зарплату учебники, только дивилась сильно.
– Не пойму я нынешних педагогов, – сказала немного расстроенная тётка. – Один говорит – вот такую книгу по математике берите. А второй – нет, это неправильный учебник, возьмите другой. Я в магазине как посмотрела, так и обомлела. Когда сама училась, всё понятно было. Вот хрестоматия, вот – арифметика, а вот – родная речь. Никаких выкрутасов. Сдаётся, и тут проделки чужих. Очень кому-то хочется на детских душах нажиться.
Тётка не стала покупать целую кучу дополнительной (и весьма дорогой) литературы, которую наперебой рекомендовали работники книжного магазина. Зато взяла Косте сказку «Волшебник Изумрудного города».
Шли домой, взявшись за руки, по знакомой протоптанной тропинке.
– Чую,