в ней не было.
– Грабители, да ещё, вишь, и тупые. Зачем им сейчас эти бумажки?
На полках магазина стояли кое-какие продукты: растительное масло, тушёнка, супы в банках, конфеты, сахар… Я начала складывать всё в принесённые из машины мешки. Набилось два мешка. Затем я прошла в складское помещение, проверила подсобку. Здесь всё было разгромлено. На полу валялась бензопила, возможно, исправная, я подняла её и понесла в машину. Егорыч уже отнёс мешки в «Ниву», Томка сидела в машине. Сели и мы с Егорычем.
– Больше здесь задерживаться не станем, – сказал Егорыч. – Опасно, трупы повсюду совсем свежие, девчонка в магазине даже остыть не успела, её убили не больше двух часов назад… Возможно, убийцы ещё бродят по домам, а у нас, вишь, взвода десантников с собой нет. Сейчас только заедем кое-куда и уезжаем отсюда.
Мы проехали метров сто по единственной улице и завернули в переулок. У третьего дома от угла Егорыч сказал остановиться. Ружьё оставил мне, а сам, постучав в окно, зашёл во двор. Через минуту скрипнула дверь. Пистолет, который я взяла в родительском доме, упирался стволом в живот, было неудобно. Я достала его из-за пояса и спрятала под сиденье.
Егорыч вышел через пятнадцать минут. Махнул мне рукой, и я завела мотор. Когда мы уже выехали из деревни, заговорил:
– Приятель тут живёт мой старый. Жил… – поправился старик. – Прямо у меня на руках умер, был в бреду, почти ничего не сказал. Я ему говорю: «Кто тебя, Валерка?». Он только: «баптисты» и умер. Откуда у нас тут баптисты?
– Сам же говоришь, что он в бреду был. Они, вроде безобидные, да и нет у нас тут баптистов никаких.
– Да может и в бреду… он ещё рукой показывал куда-то в сторону… сюда, куда мы едем. Да только вряд ли соображал.
– А ты уверен, что он сказал «баптисты»? Может что-то другое?
– Вроде, баптисты. Но он, вишь, еле языком ворочал, может и что другое.
Дальше мы ехали в Гавриловку, до неё было километров двенадцать. Гавриловка когда-то была крупным селом, здесь были не только продуктовые магазины и почта, но даже «Культтовары» и Дом культуры. Однако в последние два-три десятилетия и Гавриловка пришла в упадок. Причиной тому была удалённость от железнодорожных путей – в двадцать первом веке населённый пункт без железнодорожной станции был обречён на постепенное умирание. Сюда можно было доехать только автобусом и даже им телепаться от райцентра было два часа.
В настоящее время там должно было остаться около трёхсот человек, в большинстве, татар. Исторически ими была заселена часть села. Со временем русские отсюда стали разъезжаться, татары же так и остались. Они жили своим анклавом, и Егорыч был прав – связываться с ними не стоило.
– Зоя, давай, слышь, разворачивай, поехали домой, – снова завёл он свою песню. – Ну их, татар этих, напоремся ведь… для-ради… – бурчал и бурчал старик.
Я посмотрела на него, но отвечать ничего не стала. На той стороне села находились ангары с техникой. Нам нужно было только проскочить село, и мы получили бы трактор, о котором мечтал Генка. Конечно, оставался ещё вопрос, как его доставить в