пропала, и только спустя год он узнал, что она живёт в Москве и работает в модельном агентстве. Алёна звонила ему несколько раз, чтобы попросить денег взаймы… впрочем, никогда не возвращала. Она появилась в Пензе незадолго до катастрофы, чтобы продать квартиру, оставшуюся от родителей. В день, когда объявили о Немезиде, она как раз получила деньги и вскоре явилась с ними к Денису, пообещав «всю эту кучу» за то, чтобы он отвёз её в Сочи или Геленджик. Денис отговорил её от немедленной поездки, свозив полюбоваться на многокилометровую пробку. Следующие два месяца Денис иначе как «медовыми» не называл. В середине октября они отправились в путь. По пути встретили на обочине Марину, которая не знала, как ей выбраться из опустевшего города и взяли её с собой. Ну а потом была остановка у «военного патруля» и плен, из которого мы их освободили через несколько дней.
Часов после трёх все стали расходиться по своим комнаткам. Наши дома были соединены между собой как вагоны в поезде. Ушли и Артём с Василисой, а Катя с Полиной пошептались и остались с нами праздновать. Генка поставил какую-то старую комедию, и все болтали, вполглаза глядя на экран.
– А почему мы раньше не смотрели здесь кино? – спросила Полина.
– Раньше у нас телевизор был, а кина не было, – ответил изрядно захмелевший Генка. – Эту флешку и ещё несколько я нашёл в штабе в столе адъютанта, когда ездил туда в последний раз. Похоже, он впопыхах забыл их, зато у нас теперь неплохая фильмотека.
К этому времени нас осталось восемь. Вдоль верхней планки буквы «Т» сидели мы с Зойкой и Генка с Тамарой. Алёна и Люда сидели с одной стороны «ножки», а Катерина с Полиной – с другой.
– Давайте хотя бы раз в неделю собираться так и смотреть что-нибудь вместе, – вдруг сказала Люда. – Пусть у нас будет кинотеатр как раньше.
Людмила жила с нами в одном доме, но оставалась замкнутой и необщительной. Не могла её разговорить даже Алёна, которая обычно за словом в карман не лезла. Люда участвовала во всех работах по дому, но, если и говорила, то коротко, а при первой возможности уходила в комнату. Мы понимали её состояние и не приставали к ней с разговорами, не пытались лезть в душу, ждали, когда она оттает сама.
– А что? Нормалёк, – сказал Генка. – Как это… культурно-массовая работа? Люда, давай ты у нас возьмёшься курировать эту область?
Людмила, услышав это, неожиданно разулыбалась.
– Культмассовый? Это ведь мой профиль, я закончила факультет культуры и искусств. Можно сказать, массовик-затейник, – она рассмеялась. – Буду вас развлекать. Спляшу, спою…
– Плясать необязательно, – сказал Генка, – а вот как-то организовывать досуг… мы в свободное время только и умеем, что спать или водку пить.
Мы стали поддерживать Генку. И не столько из-за того, что нам был нужен какой-то досуг, сколько из-за желания чем-то занять поникшую, как осенняя трава, Люду.
В конце концов, её уговорили, и для начала она согласилась после Нового года проштудировать содержимое