Снова одна. Но уже не так страшно.
За пару месяцев, за несколько десятков дней, за тысячу быстрых часов она стала другой, новой Любой. Любой, рожденной в муках, в оковах невыносимой душевной боли, и горьких, безнадежных бабских слезах. Сначала умерла, а затем воскресла.
Новая Люба смотрела на дверь. Оказывается она коричневого цвета. Никогда не замечала. А в коридоре, в углу, около входа в спальню, начали отрываться обои. Подклеить бы. Техника на кухне какая-то заляпанная, без блеска и лоска. И светильники в зале пыльные, тусклые, словно вобравшие в себя тоску прежних дней. Книжный шкаф в бывшей детской комнате, давно ожидает пылесоса. Окна в квартире, так и не вымытые после душного лета, безрадостно показывают один и тот же пейзаж – серые панельные дома напротив и сбросившие листья тополя. Надо выбрать выходной ден, посвятить его уборке квартиры. Вот так бы в голове прибраться. Хорошие светлые мысли оставить, а плохие собрать в кулек и вышвырнуть в мусорное ведро! С глаз долой!
Люба ходила по квартире, рассматривая, рассуждая и оценивая. Сделать бы грандиозный ремонт, а лучше поменять квартиру или страну проживания. Улететь в теплые, далекие, изнеженные солнцем острова и забыть напрочь горькое прошлое.
Перемены напрашивались сами собой. Пока не хватало сил и желания. Совершать подвиг в одиночку – слишком страшно и в диковинку для привыкшей к защищенности женщине.
В зале мелодично зазвонил телефон.
– Горюешь? – без предисловий начала Алла, двоюродная сестра и по совместительству лучшая подруга. Пятьдесят лет дружбы давали ей право обходится без лишних вступлений и церемоний.
– Да уже не так сильно.
– Тоскуешь?
– Временами.
– Девчонки разъехались?
– Только что, – ответила Люба. – Вот, хожу, привыкаю.
– К чему?
– К одиночеству.
– Ну и дура! – грубо подытожила Алла. – Привыкать надо к хорошему.
– Я не против.
Сестры поговорили несколько минут. Никаких лишних вопросов. Никаких глупых философских рассуждений. Им давно про друг друга все понятно.
Люба положила трубку, продолжив придирчивый обход квартиры. Но через полчаса на пороге появилась величественная, нарядная, благоухающая дорогими духами Алла, настроенная грозно и решительно.
– Одевайся! Красиво! – скомандовала она. – Срочно едем на одну ужасно пафосную и престижную тусовку. Ни за что бы туда не поехала, но тебя надо спасать.
– От кого? – опешила Люба.
– От самой себя, курица!
Перебрав несколько нарядов и остановившись на классическом черном платье, Люба продолжила командовать.
– Рисуй глаза, надевай жемчуг, доставай ходули, то бишь туфли на шпильке, и стартуем.
Званный вечер, организованный вновь открывающимся рестораном, проходил под звуки камерного оркестра. Дорого, красиво и, к счастью, не пошло.
К Алле поторопился холеный белобрысый мужичек-подросток . С первого взгляда трудно определить