смог прочесть хоть одно слово – по крайней мере, я предполагал, что это были слова, – образованное этими крошечными буквами, которые становились все мельче и мельче по мере того, как квадратиков становилось все больше, а стрелки ветвились по всем сторонам. Наконец, подошел крайний срок, когда комитет должен был передать свое предложение власть имущим, чьи офисы занимали двадцатый (или двадцать первый?) этаж здания эпохи до Великой депрессии, где располагалась компания… пока не пришло время переехать в пригород, подальше от налогов в центре города. Теперь я мог бы вернуться к своей старой работе в качестве руководителя маленького сонного отдела – так ведь?
Не так – потому что пока Кэрри заменяла меня, двое из моих бывших подчиненных были переведены в другое подразделение, двое – в другой филиал, и еще двое уволились.
Не так, ведь Кэрри поручила своим сотрудникам, которых она называла «моя личная армия», выполнять всю работу, которую ранее выполняли мои сотрудники.
Барри тоже не вернулся управлять своим старым отделом, но для него именно так все и должно было сложиться. Ему требовалось начать второй этап реструктуризации всей компании, и его сотрудники присоединились к «личной армии» Кэрри. Два не полностью укомплектованных отдела теперь выполняли работу трех, где сотрудников прежде хватало, – и если бы я только обратил более пристальное внимание на диаграммы Барри, то смог бы заметить, что это слияние «рабочих ячеек» было шагом, запланированным уже давно.
Все не так – ибо мне досталась новая роль в кукольном спектакле компании; Ричард теперь дергал за нитки четырьмя хирургически ловкими пальцами своих огромных дланей в ежовых рукавицах.
8
В конце лета я занял крохотный рабочий уголок, прежде принадлежавший Барри, на солидном расстоянии от того места, что было моим всего несколько месяцев назад. Теперь моими коллегами оказались временные сотрудники, стажеры из учебных заведений, щедро одаренные способностью проводить каждый рабочий день, держа глаза на расстоянии фута от ослепляющего экрана к_ _ _ _ _ _ _ра (ненавижу это слово и не буду им пользоваться). Их пальцы постоянно делали туц-туц-туц по клавиатуре, и на столе рядом с ними высились стопки бумаг, никогда не становившиеся меньше.
В тех редких случаях, когда – если не в туалете, то в коридоре – я сталкивался с кем-либо из Семерки, меня неизменно приветствовали милейшей улыбкой и мучительнейшим вопросом «как дела».
– Все путем, – отвечал я, но мое неулыбчивое лицо и мертвый тон голоса выдавали меня перед гномами, стоявшими за праведность, корпоративный закон и Умника Ричарда. Время от времени мой бывший начальник все еще присылал мне сообщения с просьбами предоставить информацию об идее нового продукта и намекал, что, возможно, компания собирается пойти на более рискованные шаги. Всерьез ли он писал эти письма? Пожалуй что да. Хотел ли он использовать мою идею, мой особый труд, чтобы скомпрометировать мое положение в компании еще больше, чем сейчас, –