а свинцовая. Видимо, возраст берёт свое. В двадцать такие перфомансы остаются безнаказанными, в тридцать всё не так бодро, но ещё вполне терпимо, а вот в сорок уже и не хочется тусоваться всю ночь напролет, пить и плясать без удержу. Кровать пониже, горшок поближе… Эх, и когда он успел стать настоящим дедом? Вот и окна запотели: Стигма рукавом теплой фланелевой рубахи в крупную клетку вытер перед собой лобовое, а затем и боковое окно.
Граф, стиснув руль до хруста оплетки, покосился на него недовольно и ткнул кнопку обогрева стёкол. Как всегда острый, пропитанный напускной серьезностью. Но сегодня взъерошенный, как воробей, немного от этого трогательный и тоже явно невыспавшийся. Мальчишка, по-взрослому хмурящий брови, не вылезающий из дорогущих деловых костюмов, старающийся быть злым, брутальным и саркастичным. А на деле всё равно всего лишь мальчишка.
Давя очередной зевок, Стигма ответил Графу тёплым взглядом и мягко улыбнулся.
– Мне Калина с собой дëнер завернула. Правда, вчерашний, но… Будешь? – он зашуршал бумажным крафтовым пакетом. – Она сама готовила.
– Нет, спасибо, – тряхнул головой Граф, убирая с глаз излишне отросшую тёмную чёлку.
– Во-от он, красавчик. – Стигма вынул пергаментный свёрток, осторожно раскрыл его и протянул напарнику. – Кусай.
– Да сказал же, не бу…
Булка ткнулась прямо в губы, марая их соусом из белого турецкого йогурта.
– Ешь давай, точно знаю, что опять нежрамши с утра. Эх, молодо-зелено. Гастрита что ли не боишься? – по-отечески пожурил его Стигма.
– Я за рулём так-то!.. – возмущённо заверещал Граф, облизнулся, скривился, но все-таки сдался и откусил небольшой кусочек хрустящей хлебной корки.
– Ещё давай. Кусай, кусай больше! Мясо цепляй! Вот, молодец! – свободной рукой Стигма потянулся к плоской сумке, лежащей на коленях Графа.
Тот вздрогнул и резко перехватил его запястье.
– Я просто хотел платок взять, – Стигма, вытянув палец, указал на торчащую из кармана сумки салфетку. – Испачкал тебя.
Граф что-то недовольно промычал в ответ, с трудом пережевывая слишком большой кусок дëнера, и строго погрозил ему пальцем.
Глава 1
1.
Семь часов – время для утренней службы. Однако вместо возвышенных хоралов и прозрачного колокольного звона воздух оглашал рев сирен. Территорию вокруг консерваторского костëла уже оцепили, по периметру выставили патрульных. Студентов – беспокойно гудящую пёструю стайку – полицейские держали на почтительном расстоянии, не давая просочится в скверик, разбитый вокруг храма.
Стигма ковырял в зубах спичкой и с интересом разглядывал молодых людей. Он выбрался из машины минут десять назад и теперь, прислонившись спиной к пассажирской двери, ждал, когда Граф закончит телефонный разговор.
Многие студенты держали в руках чехлы и футляры, в основном чёрные, но встречались и пёстрые, расцвеченные стикерами. Скрипки, гитары, духовые. Смуглый парень в рыхлом сером свитере опирался аж на контрабас, судя по размеру кейса. Стигма в музыке ничегошеньки не понимал, но младшая дочь уже год дважды в неделю осваивала с репетитором фагот, а до этого играла на блокфлейте, и отец был самым благодарным её слушателем. Честно говоря, даже если бы малышка Марин гудела для него на пылесосной трубе, он всё равно бы с упоением наслаждался её домашними концертами. Горящие глаза, очаровательное, до розовых щек, смущение. Но при этом безудержное желание поделиться и показать себя – и это было по-настоящему бесценным.
Стылый апрельский воздух отлично прояснял мутную голову, но, кажется, Стигма уже вполне надышался. И вдобавок неплохо так продрог. Он настойчиво постучал по крыше чёрной Шкоды – рука осталась влажной от осевшей на автомобиле росы. Дверь с водительской стороны наконец распахнулась.
– …и я тебя. Да, сегодня приеду. Давай. – Граф, вылез из машины, чмокнул динамик телефона и, наконец, сунул его в карман.
– Чего?! Опять с Кирой помирились? – Стигма сложил руки на груди и нахмурился.
– Ага. – Граф отряхнул серое пальто от крошек и закинул на плечо сумку-планшет. – Ну что, пойдём?
– Постой. Серьезно?
– И что? – было брошено уже с вызовом.
– Ох, приятель… – покачал головой Стигма. – Любишь ты на грабли наступать. Это уже какой раз? Пятый?
– Слушай, давай не сейчас, а? – Граф раздраженно хлопнул дверью. – А лучше вообще никогда. Мне уже двадцать восемь. Сам разгребусь со своей личной жизнью.
– Помяни мои слова: она снова тебя кинет. Зачем ты тратишь на неё время?
– Хорош уже! Мы работать приехали, или что?
– Работать… – тяжко вздохнул Стигма и расстроено помотал головой.
– Вот и давай! – Граф захлопал себя по карманам пальто. – Да где ж она… А, вот, – он вытащил чёрную светонепроницаемую маску для глаз на тугой резинке и кинул её Стигме, – надевай.
– Ого,