не местный. Мне ветеринар Яна Семеновна нужна. Не знаешь такую?
Ага, так прямо Катя и выложила – «знаю». Когда какой-то подозрительный мужик интересуется твоей мамой, нормальная дочь губы подожмет и еще глаза прищурит – ведь глаза говорят на международном языке!
– А что это ты, девочка, кривляешься? – покосился на Катю толстяк. – Ты некультурная или тоже болеешь?
– Вот еще! Да я даже ради контрольных по математике не болею! Ну, чтобы не писать… А уж без повода…
– Отчего же?
– Отличница я, – вздохнула Катя. Скромный румянец украсил ее щеки.
Лучше было вообще не отвечать. Тогда толстяк, не дождавшись ничего вразумительного, возможно, убрался бы восвояси. Но Катя была неопытной пограничницей, да и утренние ромашки ослабили ее бдительность.
– Тогда не кривляйся. Тебе не идет.
Толстяк надолго замолчал. За эти минуты Катя успела рассмотреть пришельца и пришла к выводу, что он – ничего себе. Условно опасный.
– Про ветеринара скажи. У меня без ее помощи карьера рушится.
В голосе лазутчика проскочило неподдельное волнение.
Катя была современной девочкой и не понаслышке знала, что такое карьера.
Прошлым летом соседка баба Марфа решила заняться торговлей лекарственными травами. Чтобы продавать, нужно запастись товаром. А где этого добра невпроворот, в Ромашкино знает каждый второй или даже каждый первый. Одним словом, соседка собрала лекарственное сырье в запретной зоне и по всем правилам высушила его на чердаке. Даже успела продать пучков пять. На шестом к ней пожаловал страж-экстрасенс. Еще бы не прийти, если в тот же день деревенский конюх натер зашалившую поясницу отваром из купленных трав, а к вечеру из сельского гастронома исчез ящик с лимонадом. Сам. На глазах покупателей поднялся в воздух, миновал кассу, протиснулся в дверь. При этом он кряхтел и ругался. Некоторые свидетели утверждали – голосом конюха.
Страж-экстрасенс среагировал быстро, Марфины запасы изъял. Так ее карьера и рухнула. Впрочем, соседка об этом не догадалась: легкий гипноз – и никаких переживаний. То же произошло и со свидетелями. Но Катя – дочь пограничника – знала обо всем.
– Сильно горло болит?
Вопрос был задан только для того, чтобы начать разговор. Медведь на Катиных ушах не топтался, и отличить хрип от музыки слова она умела.
– Сильно. Под ливень попал, озяб. Думал, ничего. А оно – очень даже чего. Возраст, видать, сказывается.
– Ну да! – кивнула Катя. – В диагноз такое предположение вписывается.
– Могла бы для вежливости и не соглашаться… про возраст, – обиделся толстяк.
– Зачем? – удивилась Катя. – Это нечестно.
Она подняла бутылку, вылила потерявшую качество воду, снова наполнила бутылку и заспешила домой. Толстяк старался не отставать.
– Милое создание, если я честно скажу, что тебе следовало бы хорошенько похудеть, да и веснушек у тебя многовато, это сделает тебя счастливей?
– Нет! – только утренний букет ромашек удержал Катю от некрасивого визга.
Незнакомец