меня, сделай милость, – она отстранилась, пристально рассматривая в зеркало, как уложены у нее волосы.
– Там казак ждет с ордером от Иловайского, – сказала служанка.
– По крайней мере, отогреется и напьется чаю. Ступай, – велела Надежда Степановна.
– Ордер от Иловайского? – переспросил Матвей, снимая ее руки у себя с шеи.
Мимолетные объятия и поцелуи при прислуге, и всё как-то не вовремя, то, что само собой установилось за последние пять лет, стали раздражать его в последнее время, И жена, он заметил, стала худая и какая-то дерганая, никакого удовольствия.
– Эй, позовите казака! – крикнула Наденька, вновь обнимая его за шею и прижимаясь щекой к щеке.
Матвей попытался подняться навстречу посыльному, но она одним легким движением всего тела оказалась у него на коленях и радостно, словно обманула кого-то, рассмеялась.
– Давай, – протянул Матвей руку за пакетом, встречая казака сидящим и с женой на коленях.
Казак, не меняясь в лице, молча протянул искусно сложенную бумагу.
Матвей знал, что это ордер ему формировать полк для выступления на службу. Свои ребята в Войсковой канцелярии держали его в курсе всех подобных дел.
– И что же там нам пишут? – прижималась Наденька, заглядывая в бумагу.
Доставляя ей удовольствие, Матвей разборчиво прочитал ордер, задумался. Жена тоже притихла.
– Надо к атаману сходить, – решил Матвей, перехватил Наденьку одной рукой под колени, поднялся, держа ее на весу, опустил на освободившееся после себя место и крикнул. – Эй! Кто там?.. Одеваться!
Иловайский был добр и ласков. Обделывал он как раз одно дельце, сосватывал Степана Ефремова-младшего и дочь свою Екатерину, и потому угождал всей ефремовской родне и зятю, Матвею Платову в том числе. Поговорил, поулыбался, напоказ полюбовался высоким красивым полковничком. Сказал, что в апреле собираться, а в мае выступать, и отпустил.
На другой день к вечеру заявился к Матвею батюшка, Иван Федорович:
– Куда ж тебя?..
– На Кавказскую Линию.
– Кого ж сменяете?
– Каршина… Еще кого-то…
Видно было, что батюшка и сам все прекрасно знает, а пришел со своеобразным экзаменом. Упустил он время, не проводил сына в первый раз на службу, тот сам к нему заявился, теперь вот наверстывал. В разговоре намекнул, что это он упросил Дмитрия Иловайского, ходившего на Кавказскую линию походным атаманом во главе трех донских полков, взять Матвея полковником.
– Твой полк, самого Иловайского и Василия Орлова. Подходящая компания, казаки надежные…
– Ладно уж. Как-нибудь…
– Не «как-нибудь»! Ты гляди, Матвей, тебе раз повезло, другой раз так не повезет. Тут служить надо будет. Тебя и так молодостью попрекают…
– Хорошая молодость! Вон Степан Кутейников с полком на Кагальник идет, а ему сколько? Восемнадцать лет! А мне, слава Богу, уж под тридцать.
– Так то Кутейников. Ты не равняй… Там он всю черкасню