момент передумал. Его взгляд тоже затуманился, и Жанак опустил глаза на пол.
– Понятия не имею, – наконец выдал он. – Я даже не понимаю, какой это год.
– Тысяча девятьсот шестьдесят седьмой, мистер Жанак, – услужливо подсказал Грин.
– Ох. Не знаю. А что за вопрос такой?
Аксель бросил взгляд на Магдалену. Она, в отличие от Жанака, лицо держала. Но Грин считал удивление в глубине ее глаз. В ней сегодня что-то изменилось. То ли надломилось, то ли распрямилось, он пока не понимал. Но перемены ей несказанно шли. На щеках появился румянец, волосы тщательно вымыты и уложены в строгий деловой пучок. Темно-зеленая рубашка, брюки. Ее хрупкое тело не выглядело беззащитным. Магдалена перевела на него взгляд и слегка изогнула бровь, мол, что ты на меня смотришь, детектив?
Аксель, привыкший видеть врага во всем, что движется, мысленно притушил горящий напротив имени Тейн восклицательный знак. Может, она действительно чиста.
Или нет?
– Не уезжайте из города, о событиях шестьдесят седьмого года мы еще поговорим. Вы раскопали только одну лабораторию, мистер Жанак?
– Ну… мы сегодня вошли в другую. Но там пока стены не падали и скелеты не появлялись.
– Если появятся, позвоните комиссару. Спасибо за то, что уделили время.
Аксель встал, протянул мужчине руку, которую тот опасливо пожал, и, развернувшись, вышел из вагончика. Магдалена устремилась за ним. Очутившись на улице, Грин остановился и снова осмотрел площадку.
– Мне нужно две минуты, – сказал он Магдалене и направился к своей машине. Открыл ее, сел и достал блокнот. Принялся тезисно записывать мысли и наблюдения, сделанные в ходе беседы.
Из сосредоточения его вырвал звук открывшейся пассажирской двери. Аксель удивленно поднял голову и увидел, что Тейн уселась в кресло, закрыла за собой дверь и сияющими глазами уставилась ему в лицо.
– «А где вы были в этот день тридцать пять лет назад», – передразнила она, коверкая фразу. – Серьезно? В Треверберге учат подозревать всех во всем?
– Дайте мне закончить, а потом задавайте вопросы, – откликнулся Грин и вернулся к блокноту.
Он думал, что можно позвонить Карлину и описать ему собственные ощущения от беседы. Карлин мог бы что-то из этого вытащить. Или нет, скорее направил бы Грина к психоаналитику. Закончив заметку тезисом «испуганный гном», Аксель закрыл блокнот и посмотрел на комиссара, которая все так же сидела, развернувшись корпусом к нему.
– В чем именно ваш вопрос? – вежливо спросил он, убирая блокнот и карандаш в сумку.
– Вы прицепились к его фразе.
– Вы не думаете, что он сформулировал эту фразу странно?
– Вы всегда отвечаете на вопрос вопросом? – Тейн нахмурилась. При этом ее носик смешно сморщился.
– Вы задаете странные вопросы. Как вы считаете, почему я переадресовал ему его же фразу?
– Не знаю. Она показалась вам подозрительной, это очевидно. Но почему?
– Он постарался доказать нам, что не имеет отношения к этому делу, –