родственника, Маркеля, получил место в большой ежедневной газете. В обязанности его входило главным образом чтение корректур. Но ни о чем таком он сейчас не думал. Он думал о Лидии.
Не бывало такого дня и редко выпадал такой час на дню, чтобы она не вставала в его памяти. И все чаще ему думалось: «Наверное, это любовь. Боюсь, что не иначе…» Однако же он решил не навещать ее в Стокгольме, положиться на случай. Да они ни до чего определенного ведь и не договорились в тот последний вечер… Правда, кто мог знать, что на этом их летние встречи и кончатся… Но навещать ее в Стокгольме? Прийти с визитом? Старик Стилле и ее братья, конечно, считают его просто летним знакомым, не более, и, верно, удивятся, если он вдруг нагрянет в маленькое ателье. И тотчас догадаются, что у него с Лидией «что-то было». Не могут же, в самом деле, Филип, или Отто, или старик хотя на мгновение заподозрить, что он явился к ним ради их прекрасных глаз…
Нет.
Белка, уже в свалявшейся по осени седоватой шкурке, вдруг, пританцовывая, выбежала на дорогу, присела на хвост и посмотрела на Арвида – насмешливо, любопытно и с робостью, которая ему отчего-то показалась пустым кокетством. Он тоже остановился и заглянул в темные блестящие глаза зверька. Но взгляд его спугнул белку, и она тотчас, мгновенной спиралью обежав ствол, спряталась на самой верхушке…
Минуя Сирисхов, Арвид прошел к Розендалю и свернул направо. Здесь тропа разбегалась множеством стежек, и он выбрал путь наудачу.
Нет, навестить ее ему нельзя. Не написать ли ей с просьбой о свидании где-нибудь, ну хоть бы тут? Не может она оскорбиться такой просьбой, ведь целовала же она его тогда, в беседке… И все же…
И все же ему претила мысль о каких бы то ни было просьбах к ней, когда сам он ничего не может ей дать. Ведь он покуда – ничто. Совершенное ничто.
Арвид Шернблум вовсе не был склонен к самоуничиженью; но ему не хватало спокойной веры в себя. Никчемным неудачником он себя не считал, но боялся, что у него недостанет сил в близком будущем раскрыть тот дар, каким, он чувствовал, наделила его природа. Но хуже всего было то, что он боялся себе довериться. Влюблялся же он несколько раз, и все ведь прошло, как не бывало…
Нет, лучше выждать. Положиться на случай…
Он остановился и принялся чертить тростью на песке дорожки.
И что из всего этого выйдет? К чему это поведет? О женитьбе он и не помышлял. Ну, а… «соблазнить» ее?
Об этом он и думать не решался. В случае удачи он потерял бы к ней всякое уважение. А в случае неудачи потерял бы последние остатки уважения к себе… И все же. И все же, о Господи, как я по ней томлюсь! Только бы встретить ее разок, глянуть на нее хоть разок…
Впрочем, глянуть на нее ему этой осенью уже раз случилось. Это было в тот вечер, когда праздновали очередную годовщину правления короля и народ, глазевший на иллюминацию и фейерверки, так запрудил улицы, что невозможно было пройти. Толпа зажала Арвида на углу площади Нового моста и улицы Биргера Ярла, и он провожал взглядом кортеж самого красивого из королей Европы; почти