из зала донеслись хлопки, крики трудящихся «браво», чуть ли не свист, потом всё стихло и кто-то начал стучать по клавишам, да так, что всё внутри у меня пришло в движение.
– Пройдёмте в зал, – говорит Виолетта культмассовому сектору. – Я вас познакомлю с неподражаемой Анжелой Краснобойко. От её вариаций Баха на кирпичном заводе кирпичей стало гораздо больше.
Она решительно подхватила культмассовый сектор под руку и оба они устремились в зал. До того видимо музыка ими овладела, что они даже про меня забыли. А я домой вприпрыжку побежал, так а пирожки же с капустой меня ждали и жена моя неподражаемая.
Зашёл я в квартиру и сразу почувствовал, что домой пришел. Впервые, можно сказать, почувствовал. А Верка из кухни вышла, руки в муке, волосы под косынку спрятаны. Я к ней с порога кинулся, не удержался почему-то, так она же для меня старается, ей может, самой-то пирожки эти сто лет не нужны.
Схватил я её, а она даже не против оказалась, наоборот, возрадовалась! А я не пойму что со мной? Может, это аккордеон так подействовал, или меццо-сопрано или вариации, только взял я ее за руки и каждый пальчик в муке расцеловал. А потом такое вдруг сказал, что у неё слезы на ресницах заблестели.
Вот что музыка со мной сделала!
Такая страна!
Ну что не жить, товарищи? Что не радоваться? В такой стране живем, что не только нам, но и мы себе сами завидуем! И шахты у нас и железные дороги у нас, и цветные металлы у нас вместе с черными.
А сколько никеля, товарищи! А молибдена! Да ты хоть пол света обойди, а такой страны тебе как наша не найти. Нигде так легко не дышится, не живется, не строится. Нигде так хорошо не слышны голоса рабочих, идущих после смены домой. Нигде так громко не стучат их большие, грубые сапоги, выданные на складе Михалычем.
И нигде так крепко не пахнет потом, выработанным двенадцатью часами ударного социалистического труда. Я тоже иду, и оттого, что идем мы все вместе, мне каждому руку пожать хочется и в лицо в это обветренное заглянуть. Заглянуть и запомнить. Ведь это мы, не кто-нибудь, будем строить наше светлое будущее.
Наше счастье и нашу судьбу. Так у нас и план уже есть, и смета и даже список материалов. Строй, не ленись! Да еще страна такая, что я другой такой страны сроду не знаю! Только я смотрю на эти лица, и как же хочется мне, чтобы все мужики были счастливы! Все до одного и сегодня.
Чтобы жены их дома встретили, борща горячего налили, подбодрили. Чтобы слова какие-то добрые сказали, посмотрели, наконец, в их сторону.
На заводе-то нам целый день руки жмут, спасибо говорят.
– Товарищи, – говорит Федор Афанасьич, а сам грамоты раздаёт. – Вы молодцы! Вы такие молодцы у меня!
– Зайдите за новыми очками и перчатками, – говорит Михалыч, а сам улыбается. – И кто мерзнет, тому я выдам ватные штаны и подштанники.
– На обед сегодня двойная порция макарон, – радуется Ивановна, – и подливы. А на полдник девчонки