не оно! – упорствовал он.
– Просто покажи, как будет потом, ну что тебе стоит! – энергично просил Фридрих.
– Пусть станцует, а потом посмотрим, – вдруг сказал Сэм.
Фридрих умоляюще взглянул на меня.
– Сделай так и Сэм исполнит твое желание, даже если оно и не совсем истинно, – сказал он.
Полная решимости покончить с обидами, я слезла с дивана и начала танцевать. Представление началось с движений индийского танца, первое, что пришло мне на ум, потом я почувствовала, что тело само находит новые па из фламенко, арабских и индейских плясок. Этот винегрет движений вызывал в теле необычные вибрации, в ушах стучали индейские барабаны и почему то отчетливо слышался лай собак. Потом все внезапно переменилось, откуда – то доносились проникновенные звуки цимбал, которые на короткое время умерили мой пыл до мягкости индийского мохини – аттам. А затем опять началась сумбурная свистопляска, и так мелодии и ритмы народов мира сменяли друг друга, и я погружалась в некую музыкально – танцевальную воронку, где сознание остановилось совсем, жило и двигалось только тело, и оно знало как нужно двигаться. Когда танец кончился, я рухнула на диван и залпом выпила свое вино.
– Я восхищен, – после некоторой паузы сказал Фридрих и, наконец, допил свой бокал.
Сэм выдавил невнятный звук и затушил дымящуюся сигару.
– Сколько страсти было в твоем намерении, – тихо произнес он. – Все твои образы были совершенны. Теперь я исполню твое желание, пусть оно и не самое истинное.
Я улыбнулась ему и положила голову на могучее плечо Фридриха.
– Его больше нет, – радостно сказала я. – Обиды больше нет. Я думаю о прошлом и чувствую любовь к нему!
Сэм радостно засмеялся, а Фридрих поцеловал меня в нос.
– Так выпьем же за любовь к прошлому! – торжественно произнес он и снова наполнил бокалы.
Что – то оторвалось от меня в этом странном танце, что – то совсем плохое и ненужное, черный субстрат, который закрывал от меня мое сердце и делал меня глухим к священному голосу судьбы. И эта перемена произошла удивительно быстро, стоило мне только захотеть изменить свою жизнь, но захотеть так, что страх и неуверенность потеряли свою силу перед желанием жить. Сейчас было радостно и тихо, и мы трое сидели окольцованные тишиной, но пребывали в разных мирах. Свободно струилось время. Закрыв глаза, повинуясь приятному звуку больших часов, я уносилась в новое пространство, пока не проявилась в одном странном месте. Передо мной плыли желтые холмы, окутанные нежно – розовой дымкой восходящего солнца. Здесь было все по мертвому спокойным, но спокойствие это вызвало чувство великого одиночества, которое наполняло все мое существо безмолвной силой. И я питалась этой силой и чем розовее становились холмы, тем сильнее восходило во мне ощущение тотального всемогущества и безмерной мудрости. Зрачки недвижные прежде уловили странную точку, которая подпрыгивая, носилась по извилистой траектории над этими великолепными холмами. Приблизившись, точка оказалась