(например, лингвистических или археологических). Собрать воедино весь доступный материал по всем культурам Евразии и во всех сферах жизни – задача, которая до меня не ставилась, и которую я надеюсь хоть в какой-то мере решить. На мой взгляд, только комплексный анализ всех видов ориентации в данном обществе может пролить свет на закономерности этого явления.
Вторая задача, стоящая перед нами, – это обобщение и концептуальное осмысление явлений ориентации во всех архаических обществах Евразии. Этот анализ позволит понять, что роднит все культуры между собой, что является специфичным для данной культуры, что заимствовалось из одной культуры в другую, а что составляет архетипические, общие для всех людей представления о пространстве. Ведь мы помним, что пространственная ориентация составляет один из важнейших элементов модели мира архаической культуры (см.: Топоров, Модель мира, 161–163).
Бóльшую часть исследования занимает анализ литературных свидетельств об ориентации, а также археологических источников, из которых видна ориентация городов, храмов, дворцов, жилищ и т. д.
Исследуя проблему ориентации по странам света, мы неизбежно сталкиваемся с вопросом о правом и левом (а также переднем и заднем) в языковой и ориентационной практике человека. Была ли правая сторона исконно «благоприятной», а левая – «зловещей», от какой страны света отсчитывали правую и левую стороны при ориентации в космическом и географическом пространстве, какой сакральный или политический смысл имело в иконографии расположение фигур и т. д. – все эти вопросы также напрямую связаны с проблемами пространственной ориентации и рассматриваются в этой книге.
В языках многих народов мира страны света часто имели символические обозначения, присваиваемые им по аналогии с иными сферами космического и природного характера: страны света могли отождествляться с временами года, животными, физическими элементами, цветами, деревьями, частями человеческого тела, металлами, драгоценными камнями, богами, числами и т. д. (см.: Röck, Bedeutung, 257). Эта так называемая символическая классификация (особенно ярко проявившаяся в китайской культуре) показывает включенность, а на мой взгляд, и главенство стран света в картине мира древнего человека (ср.: Мелетинский, Поэтика, 233).
Таким образом, перед нами стоит широкий спектр культурологических проблем, составляющих собственно объект исследования исторической антропологии (ср.: Флоренский, Иконостас, 321: «вся культура может быть истолкована как деятельность организации пространства»). Особенно близко теме данной работы определение культуры в семиотических исследованиях как «структурной организации окружающего человека мира» (Лотман/Успенский, О семиотическом механизме, 146–147). Изучение мифопоэтических (донаучных, дологических) представлений о пространстве и времени дает возможность в какой-то мере восстановить структуру архаического сознания (ср.: Топорова, Семантическая структура, 16).
Говоря об «архаических (или традиционалистских)