всего и побольше. В результате он превратился в ходячий стог сена, с угрожающе торчащими из него палками, небольшими раскоряченными брёвнами и вырванными с корнем деревцами: в конце концов одни валялись на земле среди травы, значит, тоже трава, а вторые так вообще росли. А чем деревца не трава? Это когда подрастут – они деревья, а так трава травой.
Надо сказать, что его товарищи, от которых он несколько отошёл в сторону, никогда не видели передвигающихся стогов, выполненных в готическом стиле, поэтому слегка струхнули. Ну как слегка? Один за пару секунд добрался до макушки двухсотлетней сосны, а второй за такой же срок научился менять цвет кожи и, что более ценно, одежды, под мох на дереве. Даже палку выставил, чтобы похоже получилось.
Недомыка сбросил свой груз у избы.
– Фу-у-у, – раздалось совсем рядом, и от дерева отсоединился кусок зелени, медленно превратившийся в Шекельмана.
Сверху раздались такие неприличные крики и потёк столь обильный поток ругательств, что Шекельман снова наметился в мох. Пока Ёрш слезал с дерева, а слезть не залезть, он оглашал округу фразами тяжеловесного характера, бьющими по ушам не хуже молота. Удивительно, но, спустившись на землю, орать не перестал, а даже наоборот: его обличительно-оскорбительная речь набрала обороты и силу. Причём ни одно слово дважды не повторялось. В русском языке нет столько склонений, в скольких просклонял Ёрш Недомыку и его родителей, а в Камасутре – поз, в которых он его не поставил. Ждан внимательно выслушал претензии товарища и даже понял несколько. В смысле одну, относительно размера стога и что-то его мозгов. Там говорилось о какой-то обратной пропорциональности. Оторавшись, Ёрш полез в стог. Естественно, видовое разнообразие трав оказалось совсем небольшим. О дровах и вырванных с корнем деревцах и говорить не стоит. По этому поводу лучше скажет Ёрш:
– Что это, а? Трава? – спросил он Недомыку, протягивая вырванный с корнем дубок. – Это – буй со дна! – дуб, дубина! Понимаешь?
– Дуб-дубина, – повторил Недомыка.
– Да не дуб, дубина, а дуб, дебил!
– Дуб-дебил, – усердно повторил Ждан.
– Ты что, нарочно, что ли? – рассвирепел Ёрш. – Это, приторчень, дерево, а не трава. Повтори!
– Приторчень-дерево, – повторил Недомыка.
Ёрш взвизгнул, как ущипнутая за ягодицу девица, и пустил раздражение в нужное русло. Стог разлетелся по поляне в мгновение ока. Несчастный еврей потом траву и чешуйки коры часа два из ушей выгребал. Бабку так вообще из зелени откапывать пришлось. Ёрш, как ни орал, а понял, что надо действовать, и как можно быстрее, а то придётся в лесу ночевать. Не подпуская Недомыку к полевым работам, они с Шекельманом быстро собрали всю возможную траву в радиусе ста саженей10. Получился небольшой стожок. Поскольку не знали, как использовать траву, просто напихали её в одежду и за кушак Ждана. Даже в сапоги засунули. Он стал похож на диверсанта.
– Перуна тебе в помощь! – сказал Ёрш.
Ждан смело кинулся в дом со связками травы в руках наперевес. Дверь закрылась. Несколько секунд ничего не происходило, а потом… Кто-то завыл