ночам, когда приходит дух, я просыпаюсь. Раз – и уже открыла глаза. Словно кто-то похлопал меня по ноге. Я крадучись подползаю к задней двери и открываю ее. Луна еще не полностью пузатая, но достаточно яркая.
– Что тебе надо? – спрашиваю я. Страх пытается одолеть меня, но мне нельзя бояться, иначе быть беде.
Он больше не притворяется человеком, и я вижу полоску воздуха между его ногами и землей. Он не отбрасывает тень. Он снимает шапочку и чешет голову, рука у него длинная и тощая, как паучья лапа.
– Что мне надо?
Он снова надевает шапочку – она черная и скроена в точности как у Ннамди Азики́ве[48], только украшена сверкающими золотыми письменами. Когда мы в последний раз беседовали, он тоже был в этой шапочке, только при свете дня письмена казались серебряными.
– Я принес тебе подарок, – говорит он. – Хотел раньше отдать, но ты убежала. А что убежала-то?
Он протягивает мне подарок. Судя по запаху, это окпа вава[49] с добавлением перца и пряностей. Чувствую, как рот заполняется слюной.
– Спасибо, но я не хочу.
Он вздыхает. Из его рта, словно из морозилки, вылетает холодный пар, а еще дух пахнет вяленой рыбой и опилками. Интересно, духи вообще дышат или как? Незнакомец развязывает пакет с окпой[50], берется за перекрученные ручки, пакет вертится и раскрывается. Незнакомец гладит рукой окпу и приговаривает, отламывая кусочек:
– Теплая, как материнская грудь.
Даже слушать противно, тьфу. Но вокруг меня распространяется манящий аромат, прямо сил нет.
Незнакомец жует окпу и дышит на меня ею, потом проглатывает.
– Ты звала меня, вот я и пришел. Так вот я и спрашиваю: чего ты хочешь?
– Я? Я вас не звала.
– Нет, звала.
– Когда же?
– Когда сидела на земле и проклинала мальчишек, что украли твои деньги. Ты же хотела их наказать, разве нет? Ты что, забыла собственные слова?
Он продолжает есть окпу, ее остается все меньше и меньше.
– Ну да неважно. Главное, что ты меня звала, я пришел, так что давай торговаться.
– Торговаться? – Тут я призадумалась. – Если я вас действительно звала, тогда где мои деньги?
При тусклом свете луны я не могу разглядеть его глаз, но вижу, как он заинтересованно выпрямляет спину.
– Так ты хочешь вернуть эти деньги? Я правильно понял?
Ему нельзя верить. Да, мне хочется вернуть мои деньги, но уж больно подозрительно он себя ведет. Я стою и молчу. Он перестал жевать окпу, а у меня от голода скручивает желудок.
– Прежде чем дать тебе ответ, я хочу большой кусок окпы. – Только я это сказала, как пакет завис в воздухе перед моим носом. Я оглядываюсь в темноту комнаты, где спит мама. Дыхание у нее частое и поверхностное, словно во сне она бежит куда-то. Я прекрасно помню, чему она меня учила: «Не заговаривай с незнакомцами. Не ешь во сне их еду. Ничего не бери из чужих рук».
Но я беру в руки окпу. Она горячая, пакет липнет к ладони.