есть какой-нибудь ход? Ведь и в полете люди должны были как-то попадать на внутреннюю поверхность отражателя – конечно, при выключенном двигателе. Для осмотра хотя бы.
Что же, заглянем под рефлектор.
Кедрин неторопливо направился к тому месту, откуда минуту назад вышел человек. Вблизи это совсем не хотелось сравнивать с опрокинутой полоскательницей.
Корабль опирался на богатырски раскинутые амортизаторы; к их высокомерно блестящему металлу льнули цветы. Но уже отсюда было видно, что под гигантским куполом Главного рефлектора сумеречно и прохладно. Там цветы не росли; похоже, они боялись проникнуть даже под тот край рефлектора, который поднимался над площадкой, словно приглашая войти.
Миновав амортизатор, Кедрин зачем-то начал считать шаги. На тридцатом он остановился. Край Главного рефлектора навис над ним. На границе света и тьмы Кедрин невольно закрыл глаза и вытянул перед собой руки. Пальцы не встретили препятствия. Кедрин открыл глаза и сделал еще несколько шагов.
Он находился в странном зале; здесь не было ничего, кроме сумерек и шепота, непрерывного и тревожного. Гиперболические зеркальные стены смыкались наверху. Там сумерки превращались в ночь, но в ней угадывалась блестящая поверхность циклопического отражателя.
Было время, когда этой гладкой, как лоб юноши, поверхности приходилось встречать и отбрасывать прочь непрерывные потоки квантов. Потоки, по сравнению с которыми и само Солнце показалось бы всего лишь серым пятном на небосводе (если бы, конечно, кто-нибудь смог увидеть своими глазами излучение двигателя «Джордано» и после этого остался в живых – хотя бы на краткий миг, необходимый для сравнения).
Но пролетает молодость кораблей, и вот уже человек заходит под Главный рефлектор, и разгуливает там, и улавливает таинственный шепот… И пусть бы человеку еще казалось, что шепот этот – язык Вселенной, на котором и должен говорить такой корабль. Но человек отлично знает, что старость металла молчалива, в отличие от старости людей. А шепот этот – всего лишь голоса окружающего мира, уловленные и перемешанные рефлектором, огромной раковиной, выброшенной на Землю океанским прибоем мироздания.
Все это так: отсюда не открывается ход в бесконечность, и штрихи на стенах – не загадочные письмена. Они означают просто, что рефлектор изношен. И однако… странное чувство охватывает человека. Словно здесь, под этим куполом, он вдыхает иной воздух. Словно здесь начинается незнакомый мир, мир иной доблести и других законов.
Кедрин почувствовал, как учащается дыхание. Теперь он видел лучше, глаза притерпелись к сумеркам. Он приближался к центру зала. Внезапно из пустоты навстречу ему выдвинулся человек. Кедрин вздрогнул: встречный ступал по воздуху, стремительно увеличиваясь в размерах и поднимаясь все выше. Вот фантом взвился к вершине, занял весь купол целиком… Кедрин застыл, глядя вверх. Огромные глаза озадаченно смотрели на него с вогнутого потолка.
Может быть, это Вселенная решила поглядеть на него?
Кедрин принужденно засмеялся и качнул головой. Чудовищный