после нескольких неудачных попыток. Однако чаще он упорствует, потому что у него есть для того веские причины и личная заинтересованность, которая заставляет его продолжать. Если протагонист стремится к цели, то им движет мотивация, которая объясняется причиной его желания. Необходимо сообщить зрителю об этих мотивах; если аудитория их не воспринимает, то она не сумеет разобраться в причинах, по которым действует персонаж. Тогда вся достоверность повествования пропадет. Отметим попутно, что не обязательно давать всю информацию в начале истории, хотя это выглядит вполне логичным, поскольку у зрителя будут необходимые карты на руках, чтобы с комфортом проследить путь главного героя. Но на самом деле мотивы допустимо раскрыть и в самом конце, особенно если они не осознаются персонажем и игнорируются всеми остальными.
Конфликт как индивидуальная проблема
Вообще говоря, поскольку мы следим за траекторией протагониста, сталкивающегося с трудностями на пути цели, к которой он стремится, конфликт в основном носит индивидуальный характер. Если Джеймс Бонд[14] или какой-либо другой герой пытается спасти мир, не допустив реализации плана антагониста уничтожить все население земли или поработить общество экономически, нас интересует не столько опасность сама по себе, сколько ее значимость для протагониста с точки зрения личных интересов. Следует признать, что в таком случае мы проявляем некую узость мышления или, по крайней мере, путаницу в оценке приоритетов. Это происходит потому, что как раз тогда на уровне зрительского восприятия конфликт приобретает человеческий масштаб.
Давайте проясним: конфликт индивидуален. Именно по этой причине он связан с одним или несколькими персонажами. Когда мы страдаем или когда мы счастливы, сравнение с другими не имеет для нас большого значения. Более того, если сказать ребенку, чтобы он доел еду на своей тарелке под предлогом того, что на краю света другие дети умирают от голода, это вряд ли послужит веским аргументом.
То же самое относится и к сюжетной линии, поскольку мы следим за главным героем, к которому испытываем сочувствие. Значит, необходимо развивать сцены в зависимости от того, какое влияние они оказывают на протагониста. В качестве наглядного примера можно рассмотреть механизм саспенса по Хичкоку. В своих интервью с Трюффо режиссер объяснял разницу между эффектом неожиданности и саспенсом: если бомба, заложенная под столом, вокруг которого сидят люди, взрывается, когда зрители не знали, что она там находится, возникает эффект неожиданности. С другой стороны, если зрители знают, что бомба спрятана под столом и в определенное время взорвется, то они вовлечены в исход сцены. И вторичное следствие, представляющее для нас особый интерес: если сторонний персонаж тоже знает об этом, но находится далеко от бомбы и пытается во что бы то ни стало добраться до нее прежде рокового часа, чтобы обезвредить устройство или вывести людей в безопасное место, то мы спроецируем себя на этого персонажа. Перед нами