нашел в каком-то походе, и я кинул этот кристалл ему под ноги. А потом громко ему сказал, чтобы он смотрел под ноги.
Он взглянул под ноги и тут же заметил кристалл. Поднял его, и у него загорелись глаза. Потом сделал стойку, как заправская охотничья собака. Все горные породы вокруг были темно зеленого цвета. И под ногами, и вокруг. В этих породах просто не могло, и никогда не было хрусталеностных жил. Но ему было на это наплевать. Он только что поднял с земли превосходный кристалл и жаждал найти саму жилу.
Фортуна показала ему нос, и он безрезультатно осматривал отвалы, дорогу, и потом, когда мы дошли до старого карьера, стал лазить по его стенкам в поисках хрусталя. Но его нигде не было. Так прошел час, в течение которого он ничего не нашел. Я и несколько моих друзей наблюдали за этим спектаклем, и наконец, когда решил, что хватит, признался ему, что кристалл подбросил я.
По-моему, он так и не поверил моему чистосердечному признанию. Пока мы не сели в автобус, он так и не успокоился. Его глаза обшаривали каждый квадратный метр, и успокоился только в автобусе.
Вот такая штука, эта каменная лихорадка.
Кобура от пистолета
Газ-66 остановился на обочине, и я выпрыгнул на дорогу. Через полчаса тут должна была пройти длинная колонна машин из нашей части с солдатами для оцепления какого-то мероприятия. Какого, я не знал, и лишь командиры нам говорили иногда, что едем на футбол, или на место падения пассажирского самолета. На мне была форма военного регулировщика – сапоги, черные под кожу штаны и такая же куртка, с белой портупеей, на которой была белая кожаная кобура для пистолета. На голове удобно сидел белый шлем с кокардой, а на руках под белыми крагами были белые перчатки. В одной руке я держал полосатый жезл.
Автомобильная дорога была четырехрядной. По ней в разных направлениях бодро сновали московские грузовые и легковые машины. В нескольких десятках метрах находился железнодорожный мост. Из-за него мне совершено не было виден участок дороги, на котором скоро должна появиться колонна. Меня высадили за перекрестком, на котором регулировал движение парень в форме ГАИ. Увидев, как я вылез из машины, он замахал мне и крикнул, чтобы я подошел.
Мне пришлось идти на перекресток, хотя было еще рано. Я выходил, когда уже было видно колонну наших машин, метров за триста – четыреста метров, и выходил на перекресток, чтобы устроить ей зеленый цвет. До этого момента стоял и курил на обочине, или на тротуаре, смотрел в сторону, откуда должна была выехать колонна с мигающими желто-синими маячками на головном ГАЗ-66.
Я прошел на середину перекрестка между пропускавшими меня машинами и встал с ним рядом. Он поинтересовался, есть у меня пистолет в кобуре. В кобуре мы обычно таскали сигареты и спички, я так и ему и признался. У него тоже на боку была кобура, но из искусственной кожи, тогда моя была кожаная. И он предложил обмен. Конечно, кожа была удобней и практичней. Но это было не мое личное имущество, а военное, и эту разницу я доходчиво ему объяснил. И не стал меняться.
Ему