Малахитница. 13 рассказов от авторов курса Евгении Кретовой «Бестселлер фэнтези»
золото за Ерофея было, а ты еще и за себя заплати, а то обоим вам воли не видать.
Глаша отерла пот с лица и нахмурилась.
– Как же так, Пантелей Ильич? Не было такого уговора!
– Ты, девка, говори да не заговаривайся! – рыкнул тот в ответ. – Лучше в окно глянь, на полюбовничка своего.
Кинулась Глаша к окошку. А там посреди барского двора стоит у столба Ерофей, нагой по пояс, руки цепью прикованы, губы в крови. Перед ним стоит мужик, кнутом поигрывает. Вскрикнула Глаша. Ерофей услышал, повернул к ней избитое лицо и одними губами сказал: «Беги!»
– Стоит мне свистнуть, ему тотчас кнутом ребра пересчитают, – сказал заводчик. – А потом и тебе. Будет у вас венчание на крови. Что побелела, молодаечка?
У Глаши внутри все заледенело. Она и думать не хотела, что с ее ненаглядным такое может случиться. За себя ей не было страшно, а вот за любимого… А барин решил, что девка глупая упрямится, и махнул рукой своему подручному. Взвился в воздух черный кнут, рассек со свистом воздух и пропорол Ерофею спину. Брызнула молодая кровь на землю, повис парень на цепи в бесчувствии. Глаша закричала было, да голос пропал.
А барин глумится:
– Передумал я! Не убью Ерофейку, а покалечу. Ежели ему ноги переломать, и он тут останется, и ты завсегда рядом будешь. Не бросишь ведь его болезного? Не бросишь. По глазам вижу.
Глафира вдруг выпрямилась, словно кол проглотила, глазищи засверкали недобро.
– Верно, барин, не брошу, – заговорила она. – Видать, некуда нам деваться, твоя взяла, Пантелей Ильич. Так и быть, послужу тебе. Только Ерофея не калечь.
Обрадовался заводчик, руки свои загребущие радостно потирает.
– Покажу я одно место заветное, – продолжила Глафира. – Только идти туда прямо нынче надо. Сегодня ночь особая, золотые змеи-дайки наверх выйдут. Коли споймаешь их, будешь всю жизнь на золоте есть, а они будут тебе служить и рудные места показывать.
Заводчик враз собрался, взял факелы и самых лютых своих холопов, а Глаше велел на руку цепь надеть, чтобы не сбежала.
Привела их девушка к яме. Спустились. И тут открылась им большая нора. Заводчик пустил вперед Глафиру, за ней холопа с факелом, а следом сам полез. Остальные мужики у норы остались.
Оказалось, что это вход в старый рудник. Пока Пантелей Ильич оглядывался, Глаша зашептала заговор волшебный. Лопнула цепь на ее руке, а из всех щелочек вокруг полезли, шипя, золотые дайки, заметались с тонким звоном по стенам, заискрили в свете факелов призывными всполохами. Заводчик со слугой, как ошалелые, кинулись змей ловить. А Глаша все шептала и шептала. Зашевелилась земля вокруг, и обрушился на Пантелея Ильича свод рудника, скрыв из его глаз Глафиру.
– Глашка! Глафира! Ты где? Не вздумай прятаться, слышишь? – раздался мужской окрик словно издалека, приглушенный рыхлыми стенами подземелья. «Как не слыхать? Слышу, Пантелей Ильич, – подумала девушка. – Только теперь уж все едино, другого исхода нет».
По стенам побежали огоньки малахитовых светляков,