нашего любимого заведения – дискотеки «Контакт» – находился пустырь. Ни покрытия, ни софитов, ни тем более телекамер, поясов и гонораров там не было, но он служил мне «рингом». Если кто-то становился агрессивен, я, когда уже понимал, что диалога не получится, предлагал выйти туда и на пустыре сразу делал сопернику заднюю подножку, а дальше – как пойдет. И так по нескольку раз, вплоть до рекордных четырех потасовок за одну ночь. Схватки я заканчивал очень быстро и никогда в них не проигрывал.
Лишь однажды «бой» на пустыре длился очень долго. Соперник, Егор, был бугай – то ли кандидат в мастера, то ли мастер спорта по греко-римской борьбе. Причем бились мы уже не первый раз. Мы были знакомы, и однажды вышло так, что мы, вроде бы нормально разговаривая, отчего-то повздорили. И он прогибом бросил меня головой прямо на плитку. Меня вообще впервые смогли на улице бросить! Я вывернулся, стал душить Егора приемом, он сдался. Тогда все быстро прошло, а вот на пустыре мы лупились так долго, что развести нас смогла только полиция.
Ножами или чем-то еще меня бить не пытались. Бутылками же атаковали постоянно, особенно любили кидаться ими в меня. Идешь, сталкиваешься плечами, начинаешь что-то говорить, а человек, например, уже знает, что я боец. Поворачиваюсь – бам! – уже бутылкой прилетает.
Это может звучать странно, но я считал все эти истории чем-то вроде расплаты за свое стремление к справедливости.
В моем представлении справедливости как будто бы и не могло быть просто так, она обязательно должна была сопровождаться для меня каким-то вызовом, стычкой.
И уж обязательно – тем или иным ущербом.
Не могу объяснить, почему я так считал. Одно могу сказать точно: справедливость живет во мне с детства. Наверное, она просто бродила по улицам нашего городка, заглядывала во дворы и на лестничные площадки в поисках души, готовой стоять за нее горой, – и почему-то выбрала для этой цели меня.
Странный выбор. Но я не жалею, что так вышло.
Мои детство и юность прошли в доме номер шесть на улице Строителей, в ничем не примечательной сорок первой квартире. А вот квартиру напротив нашей, сорок четвертую, в городе знали все – это был настоящий притон. На ее двери даже замка не было: любому и так было ясно, что соваться туда не стоит. Всех владельцев этой квартиры рано или поздно убивали. Сначала убили пожилых хозяев. Потом – их детей, уже взрослых. Кого-то в пьяной драке зарубили, кого-то на улице зарезали.
Вообще, странный был подъезд, очень опасный. Например, выше жил один душевнобольной. Он постоянно ходил к нам, потому что у нас был телефон – чуть ли не один на весь подъезд. Однажды приперся в костюме. А костюм насквозь мокрый. Похоже, он его постирал руками и сразу отправился к нам звонить, другой одежды не нашлось.
Тогда было смешно. Но однажды он пошел в эту сорок четвертую квартиру и убил сразу двух человек. За это его посадили, но почему-то только на восемь лет.
Еще один сосед убил своего отца, а потом сам повесился.
В общем, жутко