Храме. Положение сапог было странным, как будто человека засунули под лавку.
«Это он!» – обрадовалась я тому, что нашла своего мужа. К повисшей в неудобном положении голове прилила кровь, в висках застучало, но я попыталась думать дальше.
«А почему он едет под лавкой? У него что, денег не было и мой муж едет зайцем?» – согласна, мысль не очень умная, но я еще не до конца проснулась.
«Бред! Не будет человек ехать под лавкой, он там просто не поместится!» – прорезалась более разумная мысль.
«Это живой не поместится» – тут же возразила я себе и стала присматриваться к собственному мужу, опознанному по сапогам с квадратными пряжками.
«Так его убил кучер и засунул под лавку!» – тут же подсказала ответ студенческая смекалка. Что ж, вполне логично. Кучеру понравились сапоги или тугой кошелек пассажира, и он его убил на станции, а труп засунул под лавку, чтобы выкинуть в безлюдном месте.
«А пассажиры?» – стала пробиваться еще более здравая мысль.
«В сговоре! Или соучастники», – мозг, привыкший решать и не такие задачки на контрольных, с готовностью подсунул самый логичный ответ.
Придя к такому заключению, я резко выпрямилась и со всего маху заехала своему куратору Шортану, о чьем присутствии совершенно забыла, затылком в челюсть. Выть в этот раз он не стал, лишь лязгнул зубами, но меня пробрала дрожь. «К поеданию готовится», – тут же решила я.
«Вокруг соучастники преступления, и куратор съесть меня хочет! Бежим!»
Извиняться перед полуоборотнем я не собиралась, тут бы живой остаться! Я вскочила на ноги и, отпихнув толстого господина у дверцы почтовой кареты, с криком «убиваю-ю-ют!» кинулась на заснеженный почтовый двор.
Останавливаться или оглядываться, чтобы проверить, каким именно орудием меня собрались убить, не было никакого желания, потому, как только почувствовала утоптанный снег под ногами, я подхватила подол длинной юбки дорожного платья и что было сил кинулась прочь, спасая свою жизнь.
Я еще молода, Академию не закончила, мне мужа надо найти, чтобы развестись с ним, потому погибать на постоялом дворе я не собиралась. Я бежала по улицам и петляла, как заяц, старательно запутывая следы. Ведь убийцы захотят выследить свидетельницу их преступления и оборвать ее молодую жизнь.
Когда легкие еще перекачивали холодный воздух, а сердце шумело где-то в ушах, стараясь достучаться до сознания, ноги отказались месить грязный снег улиц. Я прислонилась спиной к озябшей стене какого-то дома, оглянулась и прикрыла раззявленный рот варежкой – хоть их не потеряла во время своего забега по спасению жизни.
Осмотр показал следующее: меня никто не преследовал, и угрожала только одна опасность – сосульки на крышах. Больше никто на меня не покушался. Я переместила руку в варежке на грудь, чтобы удостовериться в правильном расположении сердца и постараться успокоить его. О том, что у меня есть магия и с ее помощью я могу защититься, я даже не вспомнила.
Убедившись, что мне удалось уйти от погони, я направилась