пятнадцать по переполненным машинами улицам, семь перекрестков со светофорами и каждодневными пробками и она в офисе. Софи уже вставила ключи в замочную скважину, как вдруг раздалась мелодия ее мобильного, заставив даже подпрыгнуть от неожиданности.
– Софи, дочка, – прозвучал в трубке глухой голос отца. – Пожалуйста, срочно прилетай домой. С Лили случилось несчастье.
– Что с ней? – еле выдавила из себя Софи.
Ледяная рука, сжимавшая все утро сердце, сейчас подкралась к горлу, стало тяжело дышать, а голос начал прерываться.
– Она утонула… Покончила с собой… Приезжай… – произнес отец, с трудом выдыхая каждое слово и тут же положил трубку.
Мир закачался перед глазами Софи. Словно робот она вернулась обратно в квартиру, автоматически набрала номер офиса и странно спокойным голосом предупредила о своем незапланированном отсутствии, затем позвонила в аэропорт и забронировала билет на ближайший рейс. Только после этого, она упала без сил на диван и зарыдала, завыла от боли переворачивающей все внутри. Мозг отказывался верить и понимать происходящее, а игла в сердце причиняла такую боль, что слезы бежали ручьем. Она их не сдерживала, Софи знала, что там перед отцом она должна быть сильной, чтобы поддержать его осиротевшую душу. Они остались вдвоем лицом к лицу с общим горем, но она была уверена, что ни один из них ни за что не покажет свое отчаяние, такой уж у них характер. Каждый из них будет страдать в одиночку, не потому что они не любили друг друга, а лишь потому, что не хотели причинять еще большей боли, показывая свои страдания. Так было и после смерти мамы. Но на людях им будут нужны силы, очень много сил, которых, она боялась, у нее может не хватить.
Глава 2
– Братья и сестры, сегодня мы собрались проститься с Лилиан-Мари…– бубнил голос священника.
Но смысл произносимых им слов не долетал до восприятия Софи. Она стояла словно застывшее изваяние рядом с отцом, который также выглядел отстраненным и совсем потерянным. Когда уставшая после многочасового перелета, Софи вошла в дом на маяке, она застала отца сидящим с отсутствующим видом за письменным столом, на котором лежал один-единственный лист бумаги. Их глаза встретились, и тут произошло то, чего она даже не могла никогда себе представить. Этот строгий военный, никогда не показывающий своих истинных чувств и не тратящий время на лишние эмоции и сантименты, вдруг бросился к ней навстречу, прижал ее к себе и крепко прижался губами к ее макушке. Софи не узнавала его. Она помнила отца как крепкого мужчину с военной выправкой и строгим лицом, который никогда не склонялся перед трудностями, даже когда остался с двумя девочками-подростками на руках. Сейчас перед ней был дряхлый старик, убитый горем. Его волосы раньше слегка тронутые сединой, сейчас были полностью белые, походка стала какой-то шаркающей, а рука, которой он провел по волосам Софи, по-старчески дрожала. Она проглотила комок, подступивший к горлу, она знала, что теперь тем более не может