мебели”, это мы лишнее открутили.
Вот и торчать мне на краю мира, в автобусе, чудом зацепившемся за склон громадного каньона под бледным красным небом и двумя лунами. Мопс затих. Может если не связывать его на ночь, то он не будет храпеть? Я посмотрел на пленника: словно нескладный подросток, с большой головой и грустными жёлто-карими глазами. Мой единственный "подданный", да я особо на короля мира не похож, хотя и могу встать на высокую скалу с грозным оружием – монтировкой. "Ещё поборемся," – пообещал мне внутренний голос. В ответ живот заворчал, играя марш кишками, напоминая, что продукты из пакетов безымянной спасительницы почти заканчились.
На рассвете я растолкал Мопса. Разбудить получилось быстро. Пока он открывал все свои заспанные три века, развязывал его. Словно русский турист за границей наполовину жестами, наполовину теми немногими словами, что уже выучены из его языка, сказал: «Иди вниз. Я не буду тебя кормить и держать». Мопси сел по-турецки и вытаращился на меня. Я вручил ему последний шоколадный батончик и подтолкнул к разбитому окну, что служило нам выходом. Его реакция меня удивила. Пришелец, которому я дал кличку Мопс, стоял передо мной с поникшей головой. Хотя, строго говоря, это я здесь пришелец, как говорится, сел не в тот автобус. Никогда бы не подумал, что маршрут №29 может привезти настолько не туда – в другой мир.
– Почему? – спросил меня Мопс, не поднимая глаз и крутя в руках подаренный шоколадный батончик.
– Ты – свободен, я больше не держать тебя. Племя не будет рвать твою жизнь, я тебя пленил?
Малой пискнул, что означало «Нет». Мопс поднял глаза, и вроде бы недоверчиво на меня посмотрел. Он не спешил выходить из автобуса, побродил между рядами, словно прощаясь с каждым предметом, подобрал накидку, что я сделал ему из своей майки, и, показав на открученное сиденье, спросил: «Можно?». Я кивнул, по мне – так очень странный памятный подарок.
– Давай помогу, – я закинул сиденье ему на спину.
– Мопс, благодарю, что был со мной. Между нами, я тот ещё болтун, а иностранные языки – не мой конёк. Хотя на безрыбье и птица собеседник, но я и себя-то не смогу прокормить, – начал я на местном языке, а закончил уже на русском от нехватки слов и просто развёл руками.
Пришелец чирикнул типа «Бывает» и стал спускаться с подарком, да и мне придётся скоро вылезать из металлической скорлупки. Надеюсь, я не сильно сглупил. А вдруг Мопси расскажет, что я совсем дурак и меня так же, как и автобус, можно разобрать на части? Странно, что местные прекратили набеги и бросили тут своего. Мой бывший пленник ушёл. Я прошёлся с ним немного, а затем повернул за скалу к ручью попить воды на голодный желудок. Из еды осталось по пакету гречки и риса, а у меня ни огня, ни котелка чтобы их сварить. Упрямые семена подсолнечника, посаженные в стороне, упорно не хотели всходить, и что-то мне подсказывало, что слово «жареные» на упаковке сообщало о том, что жажда жизни в них убита.
Теперь, без пленника за спиной я мог дальше исследовать