ты что, успел набухаться или что-то понюхать до того, как приперся сюда? – вскрикивает Терренс, постучав по виску. – Обкурился черт знает как и несет какую-то чепуху!
– Ну тебе-то точно не надо бухать, чтобы выйти из себя и начать вести себя как психованная истеричка. Ты был рожден больным козлом. Которому просто крупно повезло.
– Не смей оскорблять моего брата, ты, чертов кусок говна! – раздраженно вскрикивает Эдвард после того, как подходит к Даниэлю и начинает угрожать ему пальцем. – А иначе крупно пожалеешь!
– Друг друга стоите! Одной, твою мать, крови! Что один – псих и тиран, что другой – убийца и трус. – Даниэль бросает презрительный взгляд на Питера. – И эта ошибка природы!
Терренс со всей силы наносит Даниэлю еще одну пощечину и крепко хватает его за шиворот, уставив свой озлобленный взгляд в его налитые кровью глаза.
– Чтоб ты сдох, мразь, – сквозь зубы цедит Терренс и резко отталкивает Даниэля от себя. – ЗАТКНИСЬ, черт возьми, РАЗ И НАВСЕГДА! НАМ ПРОТИВНО ВИДЕТЬ ТВОЮ РОЖУ И СЛЫШАТЬ ТВОЙ ГОЛОС!
– Желаю вам всем того же! – грубо бросает Даниэль. – Неудачники! Чтоб вы все, твари, скопытились! Чтоб вас все бросили! Чтоб вы захотели повеситься от горя и тоски! Я СТАНЦУЮ НА ВАШИХ МОГИЛАХ, КОГДА ВЫ СДОХНИТЕ!
Терренс нападает на Даниэля с кулаками и успевает потаскать его за волосы и самому получить пару ударов по лицу до того, Питер и Эдвард оттаскивают МакКлайфа-старшего подальше от Перкинса, который с тяжелым дыханием поправляет свою прическу и сжимает руки в кулаки.
– Что, правда глаза колет? – ехидно смеется Даниэль. – Ну ничего, сволочи, послушайте! Узнайте, кто вы есть на самом деле!
– Твою мать, и как мы могли дружить с таким бессовестным козлом, как ты? – качает головой Питер. – КАК? Я не могу этого понять!
– Да, Перкинс… – скрещивает руки на груди Терренс. – Я-то думал, ты – нормальный мужик… Но ты – гадюка. И сейчас ты сам это продемонстрировал.
– И мы не жалеем ни об одной пощечине, которые залупили тебе, – сухо добавляет Эдвард. – Хотя для тебя этого недостаточно.
– Мы могли бы втроем избить тебя до полусмерти и бросить подыхать. Но не будем это делать. Не потому, что мы боимся тебя или жалеем. А потому, что не хотим пожалеть. В отличие от тебя мы все прекрасно помним и не простим себя, если по нашей вине кто-то отправится на тот свет.
– Ох, НУ СПАСИБО! – громко восклицает Даниэль. – И что мне сделать? Ножки ваши поцеловать? В пояс поклониться? За то, что вы, черт возьми, соизволите оставить меня в покое?
Пока Даниэль говорит, Эдвард на мгновение бросает взгляд в сторону, отворачивается, но потом снова смотрит туда же. Мужчина округляет глаза, в которых появляется ужас от того, что он видит, и пытается получше рассмотреть это, слегка прищурившись и почувствовав, как его сердце пропускает удар.
– Вот дерьмо… – шепчет Эдвард. – Какого…
Эдвард резко срывается с места и куда-то очень быстро убегает, оставляя Терренса, Даниэля и Питера,