сказала ему – «Ну, Вы песенки что ли пойте, чтоб не уснуть. Или остановитесь».
– Я песен не знаю, чтобы петь. Но знаю молитвы. – сказал этот тип.
И он начал читать молитвы, псалмы. Одно за другим. Возможно, он даже пересказывал библию.
Сказать, что я тогда обалдела – не сказать ничего.
Я же говорила уже, что мне становится дурно от церквей? При том, что я, в общем-то, абсолютно ничего не имею против религии.
Так вот. Когда этот прекрасный человек устал читать их сам… знаете, что он сделал?
Правильно. Включил записи на магнитоле. Вот тогда-то из меня видимо и полезли черти. Как же сильно у меня тогда разболелась голова… Так сильно, что я в итоге просто отключилась. Проснулась через несколько часов.
Хорошо, что было тихо.
Доехали мы спокойно, без приключений. С Божьей помощью, всё-таки. Ага.
PS. Воспоминание навеяно звуком колоколов.
Вольный ветер
– Почему мы никуда не едем? – спросил меня мой попутчик.
– Считай это технической остановкой. – Серьёзно и отстранённо отвечаю я и сама же пугаюсь своего тона.
– Что-то случилось? – Осторожно интересуется он.
– Как тебе сказать… на прошлой станции я отцепила пару вагонов. А теперь не знаю, какие мне пригодятся дальше. И вообще, компас похоже сломался. – неохотно отвечаю я.
«Интересно, это осень на неё так влияет или причина в другом?» – подумал попутчик, но не осмелился сказать вслух. В последнее время ему было не очень комфортно находиться в некоторых вагонах, которые ранее не доставляли таких ощущений. Теперь же они казались ему какими-то тёмными и враждебными что ли.
– Ты – свободный, как ветер. Можешь прямо сейчас выйти и пойти в любую сторону. Куда бы ты пошёл? – Я начала эту мысль у себя в голове, но в итоге озвучила вслух.
– Я как-то не думал об этом. – задумался и напрягся он. – Ты хочешь меня прогнать?
– Я не об этом. – Тяжело вздохнула и продолжила. – Есть люди, более-менее свободные. Без так называемых якорей. Без обязательств каких-то. Некоторые даже называют их эгоистами, потому что они живут для себя. В их руках – нечто большее, чем просто жизнь. Мне так кажется сейчас.
– Ты вроде тоже не прикована к этому поезду и вообще стоишь у штурвала – непонимающе парировал он.
– Не прикована. Иногда я играю в вольного ветра, но у меня, все-таки, есть некоторые якоря. Мою цепь не так уж легко увидеть. Она тонкая и длинная. Но она есть. – Грустно и одновременно с улыбкой говорю я. Помолчав, продолжаю. – Представь себе ветер, который закрыли в большой банке. Вроде безопасно, вроде уютно даже. Обзор хороший. Да только вот обзор этот не меняется особо. И осадочек появляется. Не потрогать ничего даже.
– Херню какую-то говоришь – внезапно фыркает собеседник.
– Возможно. Однако, вопросы к себе и к этому миру у меня имеются.
– А ты не думала, что эти твои, так называемые, свободные люди, на самом деле очень одинокие люди? –