Места силы. Шаманские экскурсы. Том 6. Жизнь Карла Юнга. Шаманизм, алхимия, психоанализ
«Всю мою юность можно понять лишь в свете этой тайны, – сказано в „Воспоминаниях“. – Из-за нее я был невыносимо одинок. Моим единственным значительным достижением (как я сейчас понимаю) было то, что я устоял против искушения поговорить об этом с кем-нибудь. Таким образом, мои отношения с миром были предопределены».
Да, хорошо, что не поговорил. Ведь игра в секретики предполагает также поиск чужих секретиков и разорение их… Вот ты приходишь к заветному месту и видишь: стеклышко разбито, а твой амулет уничтожен. Кто-то случайно растоптал его, или нарочно хотел тебе досадить, или в нем вдруг взыграл инстинкт разрушителя? Как бы ни объясняли это дети, а разрушитель секретика совершает магический акт: уничтожает твой артефакт, а вместе с ним – и частицу души, которую ты в него вложил. Такая вредоносная магия направлена на то, чтобы уничтожить нечто в тебе, убить силу, которую ты в себе выращиваешь, искоренить какую-то потенцию твоего развития. Так обычно поступают воспитатели и учителя. Именно поэтому им ничего и нельзя рассказывать (говорю как дитя). Юнг не рассказал о соборе, и вот результат: «У меня наконец появилось нечто реальное, составлявшее часть моей великой тайны, будто я всегда говорил о камнях, падающих с неба, и теперь держу в руке один из них».
«Позже мать рассказывала мне, что в те дни я часто пребывал в угнетенном состоянии. В действительности это было не совсем так, скорее я был поглощен своей тайной. Тогда я сидел на своем камне – это необыкновенно успокаивало и каким-то образом излечивало от всех сомнений. Стоило представить себя камнем, все становилось на свои места: „У камня нет проблем и нет желания рассказывать о них, он уже тысячи лет такой, какой есть, тогда как я лишь феномен, существо преходящее; охваченный чувством, я разгораюсь, как пламя, чтобы затем исчезнуть“. Я был лишь суммой всех моих чувств, а Другой во мне был вне времени, был камнем».
Дальше поговорим и о том, и о «Другом».
Нечто потустороннее
«В глубине души я всегда знал, что во мне сосуществуют два человека, – говорит Юнг. – Один был сыном моих родителей, он ходил в школу и был глупее, ленивее, неряшливее многих. Другой, напротив, был взрослый – даже старый – скептический, недоверчивый. Удалившись от людей, он был близок природе, земле, солнцу, луне; ему ведомы были все живые существа, но более всего – ночная жизнь и сны».
Но это скорей взгляд Юнга, скрывшегося под старость в своей знаменитой башне на берегу Цюрихского озера и диктующего Аниэле Яффе свои «Воспоминания». А как воспринимал эту двойственность ребенок? «Тогда я не видел различия между „я“ первым и „я“ вторым, кроме того, что мир второго „я“ был только моим. И все же меня никогда не покидало чувство, что в том втором мире было замешано что-то еще помимо меня». Что же именно? Вот: «Будто невидимый дух витал в моей комнате – дух кого-то, кого давно нет, но кто будет всегда, кто существует вне времени. В этом было нечто потустороннее».