по глупости своей.
Программу изменив, закрыв каналы во Вселенной, пропав.
Он Фате думал, что стал сын, но Сатане он сам служил,
Рабом и господином Тени.
Он будет в мире до конца распят, вернется все как было.
Проклят во вселенной его род до конца веков!
Как было сказано ему!
Да будет тАК!
Wind
Блажен поэт в твой час раскаяния…
К концу земли судьба нас привела
И с ветром от смерти дыхания
Любовь, как перо, унесла…
Пусть мы в пропасть упали так низко,
Но я знаю: дух наш высок.
Мы с тобой так странно близки,
И каждый из нас одинок.
На краю земли и печали
Мы прощаемся, мой свет…
Я не забуду, когда мы повстречались,
Что ценнее любви у смерти чувства нет.
Как правда…
Нет времени на ошибки,
У грусти нет уж строк…
И у судьбы на время
Не выпросишь зарок…
Двойное это небо
Пронзает чувство – боль…
Ах, ветреная Геба,
Хоть весточку изволь
Послать мне как прощенье…
Сама не попрошу…
Зачем мне искушение,
Когда я крест ношу…
Мне не найти ответа
И не решить самой…
И вроде нет запрета…
Не вижу дружбы той…
Мудрость ворона
Ну, здравствуй, мудрый братец-ворон!
Смотрю, еще живой,
Смотрю, еще в строю!
Хотя на сердце, вижу, чертей полон…
Скажи, о чем твоя печаль?
Кто в землях твоих ходит?
Кто изгалялся сгоряча над добрым твоим родом?
Кто в сети изловил все мысли о прекрасном?
Но нет ответа у него. И память не подводит.
Ворон вздохнул что было силы
И опустил потухший взгляд.
А что тут скажешь?
Его ведь о большем не просили…
Я стар и мудр оттого,
Что видел много в жизни…
Рождая десять жизней,
Ведь убивали одного…
Сейчас измучена душа,
Что поле истекает кровью,
Что боль стала всем привычкой,
Что дня не выживешь ты без гроша…
Погибли все титаны так…
Я бился в истине древнейших,
Но было так и так привычней…
Кому и только? Вот и как?
Есть мудрецы, которых всласть послушать.
Есть хитрецы, которым дай лишь уши.
Есть песнь у соловья, есть хохот у совы,
Но истина одна. Она не просит кушать.
Душа
Ее душа… Она перфекционистка.
Трудилась бы, коль не уставало бы и не старело б тело…
Вся суета была бы для нее – беспечность…
Лукавит иногда, играя, как артистка,
И украшает жизни этой бренность.
Любовью перемены наделимы,
Картины и полотна – в них всей сказки нежность.
Но,