а идея метафизического исчисления – нет? Нам представляется, что для метафизической идеи в то время ещё не открылось окно возможностей.
В своих работах Аристотель часто упоминает Эмпедокла, который излагал идею четырёх первоэлементов – Огня, Земли, Воды и Воздуха. Это складная четверица, которую вполне можно самостоятельно узреть в Природе. Вполне может быть так, что Эмпедокл (490—430гг до н.э.) вывел эти элементы методом наблюдения и рассуждений. Однако тот подход к анализу этой доктрины, который использует Аристотель говорит об отсутствии у него понимания, чем являются перечисленные первоэлементы («предметный» род его рассуждений об этой классификации точно такой же, какой может быть у современного учёного). Если бы Аристотель на момент его рассуждений понимал саму природу метафизики, то он обнаружил бы родство данной классификации с его собственной классификацией начал на «форму», «материю», «причину» и «перводвижитель» (и не напоминает ли это нам упомянутый выше Закон полноты технической системы ТРИЗ?). Если бы у него было формальное понимание общего образующего принципа метафизики, его блистательный ум наверняка смог бы провести аналогию. Мы же обнаруживаем в его текстах лишь частные умственные классификации, т. е., он видел лишь отдельные четверицы, но не видел всей четверичности в целом, как всеобщего принципа классификации.
Было ли в то время вообще возможным вывести метафизический принцип?
Наука складности гипотезно относит начало знаний о четверице к периоду анимизма, т.е., так или иначе, к каменному веку. Это самый простой вид классификации, основанный лишь на способности различения друг от друга встречаемых предметов и явлений. При попытках человека системно описать картину окружающего мира ему суждено появиться первым (генезис религий рассмотрен нами в разделе «Примеры жизненных циклов»). Поскольку Эмпедокл был не только философом, но и греческим жрецом и имел, таким образом, дело не только с размышлениями, но и с деятельностью по хранению и передаче сакральных знаний, до него вполне могли дойти какие-либо обрывочные сведения о древней концепции четверицы. Возможно даже, что эти сведения сопровождались конкретными религиозными практиками, однако смысл их был уже давно утрачен. По крайней мере, в этой ситуации не было бы ничего необычного: примерно так же, когда сегодня европеец берётся рассуждать о религии, то в пантеоне древнегреческих богов он видит исключительно «устаревшую беллетристику» и «набор болванов для наивного поклонения». При внимательном же отношении к предмету, обнаруживается, что боги эти представляют собой классификатор человеческих чувств, желаний и отношений, представленный в мистической форме, а эпос наглядно демонстрирует эти самые отношения в их разнообразии. Сами древние греки походя используют религиозные метафоры именно в этом качестве:
Можно предположить, что Гесиод первый стал искать нечто в этом