прозвучало, как проклятие.
Марат еще не знал, насколько права окажется его теща…
Глава 6
Весь вечер у Эльмиры было плохое настроение. Марат понимал, что в таком состоянии ее лучше не трогать. Сидя на полу в гостиной, он играл с дочкой, но мыслями уже жил в завтрашнем дне. В кухне гремела посуда. Эльмира мыла ее и небрежно складывала, все еще злясь на мать.
Амина вздрагивала от звона посуды, прекращая игру и поглядывая в сторону кухни. Наконец, звон прекратился, и Марат определил, что посуда вымыта.
После ухода тещи Марат хотел, было, рассказать жене о случившемся в рекламном агентстве, но, увидев, что она и без того не в духе, передумал делиться плохой новостью. Что-то подсказывало ему, что пока не стоит ничего говорить.
Воцарилась тишина. Взяв дочку на руки, Марат решил посмотреть, чем теперь занимается жена.
Эльмира сидела за кухонным столом, закрыв лицо ладонями и тихо плакала. Выпустив дочку из рук, Марат подошел к супруге, приобнял ее за плечи.
– Не расстраивайся, – попросил он. – Ты ведь не виновата ни в чем.
– За что она со мной так? – Эльмира убрала ладони, и ее муж увидел ее заплаканные глаза. Он в тысячный раз проклял тещу. У других – матери, как матери, а эта заставляет свою дочь плакать, пилит ее каждый раз. Зачем?! Не нравится ей Марат, пусть говорит об этом ему самому! Зачем родную дочь доводить?!
Айнур Бекзатовна неисправима… В свои шестьдесят ведет себя неподобающе. Что за человек… Наверняка ушла и забыла о дочери, лелеет свое уязвленное самолюбие… Либо жалуется на «неблагодарную» дочь кому-то из подруг, а те и рады распустить сплетни. Порой теща жаловалась на дочь, и Марат узнавал от соседей тещи такое, от которого волосы вставали дыбом. Конечно, он был уверен, что родная мать на дочь наговаривать не станет. А вот эти сплетницы… Им только дай повод языком почесать…
– Не переживай, помиритесь, – гладя в глаза расстроенной жене, успокаивал Марат. Верил ли он в собственные слова? Да, но только отчасти. Знал, что теща – человек гордый и первая на примирение не пойдет. И вообще, порой муж Эльмиры сомневался в том, что ее мать любит ее.
– Чего ей не нравится постоянно? Зачем придирается? Знает же, что мы оба из кожи вон лезем, чтобы у Амины все было хорошо.
Амина подошла к маме и тоже обняла ее, прижавшись к ней всем телом. Эльмира усадила ее на колени.
– Ты – наше солнышко, наш смысл жизни, – проговорила она и обняла свою маленькую девочку.
Они некоторое время сидели втроем, обнявшись.
– Мы тебя любим, – пролепетала Амина маме. – Не плачь.
Эльмира еще сильнее прижалась к дочке. Она любила ее больше жизни и была готова на все ради Амины. Интересно, испытывала ли те же чувства ее собственная мать, когда Эльмира была в возрасте собственной дочери? Порой, смиренно принимая нападки вечно всем недовольной матери, Эльмира сомневалась в том, что любима. Ей очень не хватало родительского тепла в детстве, и в юности… Да и сейчас, порой, она так