себя рептилия, имел и острые зубы.
Два десятка пушек могли ультимативно разъяснить любому супостату неправильность его нахождения в данной точке времени и пространства. Примерно такое же количество мелких палубных фузей, годных к делу на близкой дистанции, применялось для фарширования картечью вражеских истребителей или абордажников. Шесть десятков палубных автоматронов, обычно набивающих котлы углем или переснаряжающих орудия, вполне годились для рукопашной схватки. Железные кулаки дальних родственников обычных големов и сами по себе являлись внушительным аргументом, а самые сообразительные из них еще и оружием пользоваться могли. Сто тридцать человек экипажа тоже вряд ли бы кому показались легкой добычей. Пять десятков рядовых воздушных матросов, двадцать пять боевых ведьмаков с профильным для аэронавтов образованием, двадцать инженеров, владеющих премудростями местной техномагии на уровне не ниже ученического, десяток штатных аэромантов в ранге хотя бы подмастерья, столько же ведьм-связисток, постоянно поддерживающих контакт с астралом, тройка штатных целителей, одиннадцать скорее всего происходящих из боярско-колдовских родов офицеров и в качестве капитана аж целый магистр магии воздуха, теоретически способный удерживать стальную махину от падения оземь самостоятельно не меньше трех минут…
Да, «Змий» был отличным кораблем… На бумаге. Или в момент своего схода со стапелей, случившегося незадолго до начала Второй мировой войны. Уже в Третью его следовало считать поизносившимся и устаревшим, отчего служить туда хорошие кадры отнюдь не рвались. Ну а сейчас, когда желтая пресса осторожно и боязливо намекала на начало четвертого конфликта, просто обязанного затронуть весь мир, «Змию» подходило только одно слово: «развалина».
Безбожно травившие паропроводы давно проржавели и теперь состояли процентов на сорок из наслоений алхимического клея и герметика. Из шестидесяти положенных по штату автоматронов даже после доукомплектации имелось всего сорок. Причем половина из этого числа отчетливо просилась на свалку. Жестами. Ибо говорить полностью или частично разумные машины в связи с рассеиванием заменяющей им душу магии уже не могли. Орудия поддерживались в исправном состоянии, но вот беда – стали слишком медлительны. Линкоры и крейсеры более новых поколений носили на себе, может, и более прочную броню, но совсем не намного. Все-таки лимит допустимого веса серьезно ограничивал толщину шкуры даже у самых крупных из воздушных судов. Зато свеженькие корабли стали куда более быстрыми и маневренными. Теперь достойные враги могли попасть под полный бортовой залп «Змия» разве только случайно. В довершение всего после недавнего падения, по невероятной случайности едва не ставшего полноценным подводным тараном, корпус покрылся сетью глубоких трещин. Для воздушного корабля это было совсем не так критично, как для морского. Однако видевшие