тех, кого не жалко), сжал до побеления кисти свое копье, небольшой вымпел, привязанный к нему, хлопает на ветру, и его громогласные «вздохи» слегка успокаивают своей монотонностью. Мне, в отличие от соседа, достался бастардный меч, коротковатый против сарацинской сабли, но зато щит, обитый медью дубовый исполин, надежно прикрывает большую часть груди и всю левую ногу, и на том спасибо.
Мы выстроились еще затемно, и вот теперь битых полдня ждем сигнала к атаке, скукотища. Солнце в Святой Земле палит беспощадно, что на руку нашему врагу, более привычному и приспособленному к тошнотворной сухости во рту и пьянящему пеклу в голове, однако наш шевалье не торопится, надеясь, как водится, решить дело торгом, а не сечей.
Правда, с час назад дважды огрызнулся наш рожок и пара сотен стрел обрушилась на головы проклятых неверных, но они, даром, что ли, черти, так ловко выставили свои круглые щиты, что вряд ли этот удар повлек за собой хоть какой-нибудь значительный урон. Зато из дальних рядов сарацинского воинства вылетели уже в гости к нам короткие черные копья (чем они пускали-то их) и первой шеренге новобранцев изрядно досталось. Те, кто по неопытности разинув рты провожали взглядами гудящую «тучу», выпущенную из-за их спин, получили в грудь смертельные жала, судя по упавшим, таковых набралось с две дюжины. Я, признаться, грешным делом также загляделся на стрелы, для новичка картина завораживающая, спас меня щит, гулко сообщивший о прибытии чужого снаряда. Вздрогнув от неожиданности, я слегка пригнулся, и в шлем ударило второе копье, порвав кожаный ремешок и оглушив на мгновение. Теперь, оставшись без защиты головы, мои шансы выжить стремительно рухнули и бесследно исчезли в песке под ногами…
…Обладай я зрением, присущим обитателям иного мира, заметил бы присутствие рядом с собой двух странных существ. Одно, присевшее на верхнюю кромку моего щита, размером с небольшую летучую мышь, почему-то захотелось бы назвать Светлым Ангелом, другому, гордо оседлавшему острие меча, явно подходило имя Темного Ангела, а имей я уши соответствующей природы, так услышал бы и их треп, о коем могу поведать тебе, дорогой читатель, с известной долей выдумки и ничем не обоснованных предположений.
Темный, ухмыляясь:
– С первым копьем ты справился, отчего «проспал» второе?
Светлый, улыбаясь:
– Отрази я оба, зачем тогда ты?
Темный, недовольно поерзав на острие:
– Намекаешь на дуальность?
Светлый, улыбаясь уже во весь рот:
– Иначе рухнет этот мир.
Темный скривил губы.
– Странный вы народец, Воины Света. Состоите при Боге и одновременно при Человеке, как проводнике Его высших энергий. – Тут Темный облизнулся отвратительно длинным красным языком. – Ну и изливайте на подопечных любовь, а не древки с медными наконечниками.
Светлый поковырял в идеально ровных зубах отломанной от щита щепкой.
– Человек не получает Любовь Бога специально, индивидуальным квантом, потоком, направленным из «Центра» лично ему, из рук Абсолюта в свои потные ладошки.