хотя у самого Грохова голова раскалывалась, точно ее обручем сдавили, он явственно почуял, как от лесогонов разило спиртным.
– Ты мне на вопрос не ответил, начальник!
Буроямов, который прежде подминал своей задницей толстый брус, вдруг медленно поднялся на ноги. Все на участке знали, что в недавнем прошлом он активно занимался спортом и был кандидатом в мастера… По боксу.
– А ну, присядь! Поговорим! – приказал Буроямов Грохову.
– А мне и так – неплохо! К тому же, я здесь командую…
– Ты?
– Я!
Было видно, как Буроямов заметно посмурнел, и на его мощных скулах жевалки заходили под кожей.
– Или сядь, Грох, или я тебя вперед того леса, что нам с Босым кантануть в забой осталось, к Остапу вниз головой отправлю. И сверху вот этой хренью придавлю.
И он указал вначале на темное жерло трубопровода для спуска крепежного материала, а затем на длинные влажные от духоты и потому тяжелые брусья. Они лежали штабелем слева от него, почти касаясь кровли квершлага15. Сдерживая закипавший в его груди гнев, Гаврил благоразумно решил, что не стоило теперь же выяснять отношения с Буроямовым. Тем более, что у него не было никаких шансов одолеть горняка.
– Ну, хорошо! – согласился Гаврил. – О чем говорить будем?
– Вот это – другое дело! – осклабился Буроямов, обнажив щербатые зубы.
Видимо, хотя и был слегка не в себе, он понимал, что сдуру перегнул палку. Буроямов не хотел запугивать Грохова или давить на него. Тем более, что это ему могло выйти боком. Все получилось как-то само собой. И, если Горыныч узнает, про это «все», он церемониться с ним не станет.
– Пить будешь?
И Буроямов ловко выудил из-за бревна, на котором горняки сидели, чекушку самогонки.
– Да, ты спятил? – невольно вырвалось у Грохова.
– Что очко жим-жим? – усмехнулся лесогон. – Да не бойся, Остап нас за это Горынычу не сдаст. Свой кореш.
Не дожидаясь ответа от Грохова, Буроямов скрутил пробку с горлышка чекушки и сделал два больших глотка. Затем он передал пойло Босякову.
– Не а! – испуганно замотал тот головой. – Не буду!
Но его собутыльник так зыркнул на него, что Босяков тут же поправился.
– Вернее, только после того… Ну, если Михалыч…
– Михалыч! – передразнил его Буроямов. – Сопляки! И ты, и твой Михалыч.
Достав из кармана куртки смятую пачку сигарет, он небрежно сунул одну в рот. Не успел Грохов ему что-либо возразить, как он чиркнул о коробок спичкой и пыхнул дымом прямо в лицо Гаврилу.
– Ну, ты и …!
Но от возмущения и страха при мысли о том, что могло произойти в любую минуту, слова, готовые слететь с языка Грохова, видимо, в последний момент вместе с ним прилипли к небу. Хитро улыбнувшись, Буроямов пыхнул дымом еще раз, и, театрально повернув ладонь свободной руки кверху, так, чтоб его товарищи могли хорошо видеть, что такое он вытворял, медленно вдавил в нее горящую головку сигареты. При этом он даже не поморщился.
– А ты