ты и сказал.
– Так тому и быть, – склонил голову Верховный.
Затем встал со стула и подошел к членам Штаба.
– Ну, что, товарищи, с одним делом вроде бы разобрались. Действия ваши, что касается налета на Белгород, я целиком и полностью одобряю, повторю еще раз. Но вы ведь знаете, что это не единственная наша головная боль на этот час. У нас еще конфликтная ситуация на Севере, которая в любой момент может перерасти в полноценные боестолкновения с силами противника на этом ТВД. Да и масштаб случившейся там трагедии, нисколько не меньше, чем на западе России. И оказывать помощь местным товарищам нам с вами будет гораздо трудней из-за географических и климатических особенностей данного региона. Мне хотелось бы подробнее узнать о ваших предложениях на данный счет.
Глава 54
I.
Там же
После посещения Оперативного Штаба заседание, направляясь в свой кабинет, Афанасьев стал ощущать некоторое неудобство в области желудка – этакое гнетуще-сосущее состояние. Он уже хотел было послать Борисыча в местную аптеку, что располагалась на первом этаже, чтобы он прикупил но-шпу – вечного спутника всех страдающих желудочными заболеваниями, но вовремя спохватился. Сегодняшние боли были вызваны банальными причинами голода, ведь он уехал из дома, так и не позавтракав. Давненько с ним такого конфуза не приключалось. Он отчетливо помнил, как Вероника перед его уходом сунула ему в руки сверток с бутербродами. И он так же помнил, что в лифт (который срочно починили) он заходил, держа его в руках. Но вот о дальнейшей его судьбе он хоть ты тресни, ничего определенного сказать не мог. Переться в столовую в неурочный час было не совсем удобно. Посылать Михайлова, чтобы тот принес что-нибудь оттуда, тоже было некрасиво. Он и так чувствовал, что окончательно заездил своего старшего адъютанта, зачастую используя его совсем не по профессиональному профилю. А посвящать кого-то из младших адъютантов, рискуя пересудами за своей спиной о личной жизни диктатора, который вынужден ходить голодным, он тоже не решился. Ситуация приобретала патовый режим. И тут в двери кто-то тихонько поскребся. «Кто бы это мог быть? Михайлов? Да, нет, он никогда не скребется, как мышь. Кто же это без доклада?» – подумал Афанасьев.
– Войдите, – недовольным голосом произнес он неурочному визитеру.
На пороге возник Коржик, улыбаясь застенчиво так, что даже его страшный шрам на этом фоне, казался совсем незаметным.
– Андрей Ильич?! Что-нибудь случилось? Амеры потеряли голову и выпустили по нам все имеющиеся ракеты? – полюбопытствовал Верховный.
– Ой, нет! Что вы?! – еще больше смутился кавторанг.
– Вы решили воспользоваться моим советом и подать рапорт о переводе?
– Пока еще, нет, – ответил тот, и только тут Афанасьев приметил, что в руке свободной от наручника с ношей «судного дня» Коржик держал знакомый сверток, которого так сейчас не хватало Валерию Васильевичу. – Вы, давеча, когда выходили из машины, то оставили его на сидении, а я вот подобрал. Сейчас вот думаю, пока затишье временное,