пеной и обдавать волнами, а индусы на носу, вцепившись в леера, будут петь песни и улюлюкать, ошалев от простора. Коки постигнут высокое искусство баланса со сковородкой и сжуют весь драмамин, занюхивая асафетидой. Будет и купание в тихих бухточках, добровольное и не очень, и попытка бунта на корабле, когда на швартовке не найдется места. Я войду на покинутую яхту, и спою в амфитеатре Эпидавроса, и чуть не сорву спину, подтягивая в одиночку сорокафутовик против ветра. Народ будет гонять на скутерах по Поросу в бангалорском стиле (это когда разметка и знаки неразличимы из-за скорости) и вести философские беседы на вершине утёса. А потом мы безупречно отчалим от набережной в Поросе (ты поймёшь меня, Лаэрт!) и возьмём курс на Афины. Через шесть баллов, ночью, под парусом, нам будет легко и спокойно. На штурвал встанет Рави, а звёзд будет столько, сколько в Лондоне не видали лет триста.
Мне тогдашнему это всё неизвестно. Я слегка волнуюсь за своих индусов, как они включатся в наш анабазис? Понять это можно одним единственным способом: одеться, выйти наружу и начать готовиться к отплытию. Сегодня мы выходим в море.
Регата!
Путевые заметки
В полдень наш парусник бросил якорь в гавани старого генуэзского порта Монемвассия, в виду предмостных укреплений острова. Как хорошо снова ощутить под ногами твердую землю! Команда переодевалась, собираясь в город. Дразнящие запахи из таверн заставляли торопиться даже самых медлительных, тем более, что от загарпуненной сегодня утром мурены каждому достался совсем небольшой кусок…
Кто читал подобное в детстве, меня поймет. Кто может такое написать по собственному опыту, поймет еще больше. Море, поющие под ветром снасти, парус, древние города. Что может быть лучше? До недавнего времени и я так думал. Теперь узнал, что лучше – бывает, и называется это – регата. Она отличается от одиночного круиза или чартера примерно так же, как он сам – от водного велосипеда на озере в парке. Отличие это неожиданно и парадоксально.
Обычная наша жизнь легка и не затруднительна, даже на яхте. Ветер стих – и мы заводим дизель, никогда не узнав отчаянья от штиля. Дождь на маршруте – мы идем в ближайшую гавань пить пиво. Легкая поломка – и мы уже готовы вернуться. Нам нужны трудности, чтобы испытать радость преодоления.
«Хотели трудностей? – их есть у меня!» – радовался дядька Посейдон, рассыпая сюрпризы щедрой рукой по двум заливам – «Идите, сухопутные, не пожалеете!» И мы не жалели.
День первый:
Кто там хотел дождь?
«Это не погода, это [beep] знает что» – ворчит шкип, и я подписываюсь под каждым его эпитетом. Время шесть утра. Где-то наверху, за толстым слоем облаков, уже светает, а здесь – темень, дождь, и в паре миль от нас невидимый вход в гавань Леонидии. Маяка не видно, земли не видно. Воистину, [beep]. Только посверкивают сквозь тьму ходовые огни идущих параллельным курсом яхт, таких же, как мы, фанатиков. Дождь теплый, и это хорошо. Еще милю помокли – как занавес раздвинулся. Туча осталась в море, а перед нами