Мама же работает! Идем разогреем сами, не мешай ей, у нее ответственное дело! – слышен девичий голос. – Я заглядывала к ней, там всё серьезно!
Спасибо, дочка. Выручаешь. Мне, конечно, только кажется, но по ощущениям та я, которая сейчас сидит в тесноте половины лоджии, переоборудованной под что-то вроде кабинета, – вжалась спиной в спинку стула и вцепилась в ноутбук. Опять эти выяснения отношений.
– Не такая там зарплата, чтобы безвылазно сидеть! – это опять муж. Неужели придется использовать экстренное отключение? Если он зайдет ко мне, то увидит спокойно сидящую жену, которая вглядывается в экран и что-то печатает. Именно так мы выглядим при включении. Здесь, в мире, где я работаю, мы можем мчаться, сбивая ноги, вопить «осторожно!», стрелять или получать тяжелые раны. Но на нашем теле там, дома, они проявятся ровно в момент отключения. Как это работает – я понятия не имею. Кстати, раненые предпочитают отключиться и позвать на помощь в своем, привычном мире. Не знаю, как они объясняют домашним, что с ними случилось в кабинетном уединении (пыль, грязь, кровь, выбитые зубы – какая нынче опасная работа с документами!), да и здесь, думаю, быстрее и лучше оказали бы помощь. Но, видимо, люди боятся, что в один прекрасный день их не спасут – и их тело в нашем мире навсегда застынет с дежурной улыбкой на лице, в офисной одежде и с невидящим взглядом, уходящим в ничего не значащий документ на экране. А может – просто не знают, как объяснить свое появление в дверях гостиной с гипсом и забинтованными конечностями.
– Марина, ты меня слышишь? – стук в тонкую стенку. Данные я только что отправила, но ответа пока никакого. Придется отключаться? Тратить драгоценную единицу?
Слава Богу! В наушниках – голос начальства:
– Эн-Си, это Альфа. Миссия выполнена. Эн-Си, это Альфа. Миссия выполнена. Отключайтесь.
Спасена! Через минуту я распахиваю дверь:
– Что ты кричишь? Пожар? Наводнение? У меня совещание и несколько рабочих чатов, дедлайн сегодня!
«Что я мелю?»
Муж сначала замирает от моего напора, но потом быстро собирается с мыслями:
– Неужели даже проводить меня по-человечески нельзя?
– Так ты же завтра уезжаешь, а не сейчас, – начинаю я, но потом машу рукой. Лучше не продолжать. Мы и так замучили Альку своими разборками.
– Разогрей мне поесть, – недовольно морщится муж. – И я не могу рубашки найти. А еще у тебя лицо перемазано пылью. Что – на лоджии так грязно? Нельзя прибрать?
Я иду на кухню. Умываю лицо. Нащупываю в кармане брюк устройство, передающее сигнал вызова на задание. У меня уже обсессивка с ощупыванием этого кармана. Успокаивает это меня, что ли.
Мечусь между спальней и кухней: собираю чемодан, наполняю тарелки. Надо тогда уж и Альку накормить.
– Аля, есть будешь?
– Я Сандра, – кричит Алька из детской. Придумала же. Сандра она. Трудный наш подросток.
– Алю, значит, мы спрашиваем, – отзывается муж из зала. Кресло скрипит – это он встает. Заходит за мной на кухню:
– Когда