если я все больше буду заниматься ведьмовским делом, но магический дар во мне так и не зачах. Наоборот, укрепился, обжился, свободно соседствуя с ведьмовской натурой.
Собственно, именно это и стало проблемой.
Я видела отца всего лишь один раз в жизни. В первый раз он нашел нас, когда мне исполнилось шесть. Ведьмы охотно пускали на свои земли магов, разумно полагая, что ругаться с ними по пустякам не стоит, а потому к нам домой – в небольшой домишко на окраине города – герцог из Вельгальда заявился свободно.
Спустя шесть лет после моего рождения он пришел узнать, проснулся ли во мне магический дар, чтобы забрать у матери, если это случилось. В тот момент я впервые увидела мою всегда уверенную и сильную маму растерянной – я очень хорошо помнила ее лицо. В пришлом маге она никак не могла узнать молодого парня, которого некогда выходила, выцарапав из лап удушающей смерти.
Конечно, эту историю мне шестилетней она не рассказывала, но к шестнадцати я уже была готова ее услышать.
Выброшенный штормом на берег матрос несколько дней пробыл в горячке, прежде чем уверенно стал идти на поправку. Он прожил в ее старом доме около двух месяцев, споро помогая по хозяйству, а потом уехал на родные берега.
Впрочем, мама по нему не убивалась.
В жизни настоящей ведьмы не может быть постоянного мужчины – так гласит кодекс, так что она просто стала жить дальше. И даже то, что я появилась на свет, ее нисколько не опечалило. Наоборот, я была долгожданным ребенком.
Ведьмы всегда сами воспитывали дочерей – так гласил все тот же кодекс, а мальчики у них просто не рождались. Мужчины же чаще всего про то, что у них есть дети, даже не догадывались, но то обычные человеческие мужчины. Потому ведьмы их и выбирали, избегая даже просто знакомиться с ушлыми магами.
Маме же на пути попался именно маг, и об этом она узнала только шесть лет спустя. Когда это осознание настигло ее, она попыталась защитить меня, но была тут же закована в хищные щупальца растения, что пробило окно, рассыпая по полу осколки.
Маг оказался неплохим стихийником.
Я хорошо помнила, как мама кричала, что у меня нет магического дара. К тому времени ведьмовская сила уже проснулась во мне. Если бы я тогда не испугалась творившегося кошмара. Если бы не разозлилась на человека, который делал моей маме больно, он бы просто ушел.
Навсегда ушел, оставшись ни с чем, потому что маленькая ведьма ему была не нужна.
Но я испугалась. Разозлилась. Разозлилась настолько сильно, что, не выговаривая нескольких букв, сумела произнести ведьмино слово, щедро сдобрив его внезапно проснувшейся силой. Бесформенный сгусток чистой магии врезался в мужчину, не ожидавшего отпора, а ведьмино слово заставило эту силу стать защитой.
Понятное дело, что с матерым магом я бы не справилась. Мне на руку сыграло то, что он не ожидал от меня нападения, а так я была для него не опаснее мухи. Но мое нападение дало моей маме время.
Ведьмы всегда умели договариваться с растениями, животными и всем тем, что было принято считать творениями природы.