церкви Святого Эгидия при флорентийском госпитале Санта-Мария Нуова, он, невзирая на популярность Мемлинга, обратился к другому мастеру – Хуго ван дер Гусу из Гента[273].
Различия их манер он ясно увидел в 1468 году, когда в Брюгге для украшения города в честь свадьбы Карла Смелого и Маргариты Йоркской были привезены мастера из разных городов. Хуго был в их числе[274].
Томмазо убедился, что Мемлинг – не лучший в Нидерландах специалист по крупным картинам. У этого немца алтарные складни выходили похожими на грандиозные миниатюры, как это получилось со «Страшным судом», написанным по заказу Анджело Тани. Конечно, в храме с цветными стеклами вместо стен такая картина, погруженная в трепещущую красочную полумглу, становится сверкающей драгоценностью, от которой глаз не отвести. Но хороша ли будет живопись Мемлинга в тосканской церкви, в которую сквозь небольшие окна врывается слепящий свет? Нет, Томмазо не повторит ошибку Анджело. Хуго из Гента – вот кто напишет большую алтарную картину, которая не потеряется в итальянской светотени и выдержит соседство с фресками!
Верным выбором заказчик прославил свое имя: триптих, созданный Хуго ван дер Гусом, вошел в историю искусства как «Алтарь Портинари». В 1478 году он был перевезен во Флоренцию, ныне находится в галерее Уффици.
Посетителям музея не видна сцена Благовещения, изображенная гризайлью на будничной стороне створок. Судя по репродукциям, она должна была производить сильное впечатление. Имитацию скульптуры ван дер Гус оставил в стороне, как слишком простую задачу. Он дает сеанс магического оживления скульптуры живописью[275]. Архангел Гавриил выглядит как актер, загримированный во все белое. Его бурное движение кажется затрудненным в поле смиренной святости, излучаемом Марией. Едва ли можно было удачнее выразить ее целомудрие.
Ханс Мемлинг. Портреты Томмазо Портинари и Марии Барончелли. Ок. 1470
Но вот створки раскрыты. Мы оказываемся перед сценой Рождества. Два впечатления возникают тотчас же: непреложная достоверность зрелища и его отчужденность от нас[276].
«Огромные размеры алтаря, соответствующие флорентийским нормам[277], превосходят все размеры, принятые на Севере, – писал Фридлендер. – Отдельные фигуры и группы выстроены не параллельно картинной плоскости и не внутри ее, а, напротив, стремительно расходятся из глубины и сталкиваются в глубине, узлом этих взаимосвязей становится беззащитное тело Младенца Христа, объект всеобщего поклонения. 〈…〉 Восприятие Гуса ориентировано на световые рефлексы, враждебные выявлению формы. 〈…〉 Серые прозрачные тона чаще всего создают живую игру скользящего света, главным образом на обнаженных участках человеческого тела, что создает впечатление материальности, – лица, локальные по цвету, особенно богаты такими нюансами»[278].
Хуго ван дер Гус. «Алтарь Портинари» в закрытом виде. 1476–1478
Не