справку? – насторожилась я.
Тётушка Сарабунда тем временем вытирала полотенцем заевшегося Моню и бурчала нечто невразумительное, потом вздохнула:
– Забыла, Ванцик, старая стала. А ты у нас что? Доктор ты или где? Давай, бери Аду и уже что-то с ней сделай.
Я сделала глоток кофе и закашлялась. Ванцепуп Птолемеевич посмотрел на меня добрыми глазами, покачал головой и вздохнул:
– Адочка, не пугайся. Я хороший врач и ничего страшного не сделаю. Я вообще к пациентам отношусь нормально, ибо не патологоанатом.
– Звучит успокаивающе, – пробормотала я.
– Патологоанатом патологоанатому рознь… из-звините, пожалуйста.
– Моня! – в три голоса выкрикнули мы.
Паук смутился и принялся за молочную кашу.
Какой ужас. До меня только сейчас дошло, что все, кто живет в доме тётушки Сарабунды, едят в нереальном количестве. Это же страх какой-то! Как только она справляется и зарабатывает на всех?
– Мне надо позвонить, – всё же собралась я с духом. – И если мне не откажут, то пойдём за справкой.
Мои собеседники переглянулись. Потом синхронно кивнули, одобряя решение. Я выскользнула из-за стола и поспешила к телефону. Пока в доме царит относительное спокойствие, надо этим воспользоваться.
Пока я набирала номер, услышала разговор:
– С ней надо что-то делать, Ванцик. Мудофель сказал, что она невинна. Но сама Ада возражает. Как такое может быть?
– Сарабунда, немножко девственниц не бывает!
– А если подумать?
Повисла тишина. Я даже забыла, что крутила диск телефона. Да, тут был древний аппарат позитивного канареечно-жёлтого цвета. Диск, правда, крутился настолько быстро, что я еле успевала его приостанавливать. Но после услышанного замерла изваянием. Потому что на предмет девственности уже не раз говорили. Фиг с ним, с Мефом. Он почти инкуб и не почти кобель. Но всё равно. На лбу у меня ничего не написано. (А даже и если б было написано, то это чистая ложь).
– Да вот думаю, – вздохнул Ванцепуп Птолемеевич.
– Ты же понимаешь, чем это грозит? Тут отбоя не будет! А кому нужен этот гембель?
– Натравишь на них Моню.
– Нет… из-звините, пож…
– Цыц! – рявкнула тётушка Сарабунда, и я чуть не подпрыгнула, даже будучи за стенкой.
Ладно, подслушивать нехорошо. Пусть даже и не специально. Сейчас позвоню, а потом уединюсь… тьфу, поговорю с доктором. На вид мужик нормальный, авось донесет мне, почему я тут записана в трепетные и невинные.
Разговор, на удивление, прошёл весьма быстро и приятно. Меня поприветствовал звонкий девичий голосок, выслушал и сообщил, куда приходить. На мой осторожный вопрос, почему не интересуются моими профессиональными качествами, девушка ответила, что начальство проводит собеседования только тет-а-тет. Поразмыслив, я записала адрес. В конце концов, это другой мир. Магазины одежды от наших однозначно отличаются! Значит, вполне реально, что и прием на работу другой.
С Ванцепупом Птолемеевичем мы вышли из квартиры вместе.