время Шавишу лечь спать. Боксер чувствовал все большее напряжение. Наконец не выдержал и направился внутрь.
Он поднялся на второй этаж и прислушался. Из квартиры Шавиша доносилась музыка, других звуков не было. Аккуратно повернув ключ в замке, Боксер вошел. Музыка – разумеется, бразильская – играла громче, чем он предполагал. Чарльз представил лето, пляж и девушек в бикини. В пустой кухне горел свет, и Боксер воспользовался этим, чтобы приладить глушитель. На серванте стояли бутылка рома и банка колы. Под ними растеклась коричневая лужица. В спальне было темно. Дверь в гостиную была приоткрыта, и Боксер заглянул в щелку. Ни души. Кресла и диван были пусты. Он осмотрелся, пытаясь понять, горит ли еще где-нибудь свет. Нет, нигде ни проблеска.
Боксер предположил, что Шавиш включил музыку, приготовил себе коктейль, уселся в кресло помечтать о Бразилии да так и уснул, постепенно сползая вниз. Потому его и не видать в кресле. Проверить догадку он не мог – для этого нужно было взглянуть на отражение в балконной двери и тем самым показаться на глаза Шавишу. Чарльз видел лишь огоньки стереосистемы. Он опустился на четвереньки и прополз мимо двери. Проверил другие спальни, ванную, туалет. Ни следа Диогу Шавиша. Наконец, держа пистолет наготове, Боксер решился войти в гостиную.
Шавиш действительно спал в кресле. Между ног стоял полупустой стакан. Чарльз уселся в другое кресло и придвинул его так, чтобы оказаться прямо напротив спящего. Он пнул Шавиша в лодыжку, и тот с криком вскочил, расплескав содержимое стакана на брюки. Схватившись за ушибленную ногу, он судорожно втянул воздух сквозь сжатые зубы. Заметив пистолет в руке Боксера, он даже глазом не повел. «Ему это не впервой», – подумал Чарльз.
– Porra, – процедил Шавиш, – о que quer, seu cuzão?[5]
– Диогу, говори по-английски. Я знаю, ты можешь, – спокойно потребовал Боксер.
– Какой Диогу?
– Кончай притворяться.
– Меня зовут Руи Лопеш!
– Заткнись и послушай. – Боксеру все это надоело. – Нам с тобой уже доводилось беседовать, Диогу Шавиш.
Шавиш помотал головой, лихорадочно пытаясь собраться с мыслями.
– Это я привез тебе деньги Бруну Диаша. Потому и знаю, что ты говоришь по-английски.
До Шавиша наконец дошло, что его раскрыли, и он не на шутку испугался.
– Вижу, начинаешь вспоминать, – продолжил Боксер. – Бедную девочку до сих пор забыть не можешь, верно?
– Не знаю, о чем вы говорите.
– Помнишь Бьянку Диаш? – наседал Боксер. – Ей было всего семнадцать, а вы сломали ей жизнь, избили, изнасиловали и бросили умирать на дороге.
– Да не знаю я, о чем речь!
Боксер пнул его в колено.
– Porra! – Шавиш согнулся и схватился за колено, от боли у него выступили слезы.
– Я видел деньги на чердаке.
Шавиш откинулся назад, отпустив ногу. Его пальцы дрожали.
– Так тебе деньги нужны?
– Сколько у тебя осталось, Диогу?
– Тысяч сто пятьдесят. – В его голосе послышалась надежда. – Можешь забирать.
Боксер