он думал всегда в самую последнюю очередь.
Дверь открылась, и в кабинет заглянул Глеб Бойко:
– Звал?
– Заходи, – Саблин махнул рукой. – Есть новости?
Бойко сел на стул:
– Ну, во-первых, экспертиза подтвердила, что татуировки одинаковые. Они могли быть сделаны в разное время и разными мастерами, но по одному и тому же макету. Шрифт букв, наклон одинаковый. Но у Николаева татуировка свежая, ей не больше трёх лет, а у Рульковского старая, как показала экспертиза.
– Хорошо, – кивнул Саблин.
– Во-вторых, мы подняли всю информацию по профессору. Он и Рульковский когда-то вместе работали в НИИ.
– Прекрасно, – следователь щёлкнул пальцами. – Вот тебе и связь между двумя убийствами! Оба работали в одном учреждении, у обоих одинаковая татуировка. Продолжайте копать.
– Это ещё не всё. У Николаева оказывается есть дочь!
– Да, уже знаю. Соседка её видела. Похоже, она сможет её опознать. Отправь кого-нибудь к соседке. Пусть также покажут фото всех, кто проходил по делу об убийстве в антикварной лавке. Убийства, скорее всего, связаны. Не думаю, что это совпадение.
– Сделаю. Да, по документам дочь приёмная, есть её детские фотографии, мы их отсканировали, они скоро будут у тебя в электронном виде в деле. Ребята её уже ищут.
– Хорошо, – Саблин закурил.
Глава 17. Москва. Среда. 13:30
Профессор исторических наук Пётр Иванович Смирнов жил в десяти минутах ходьбы от племянника, в четырёхэтажном доме, отреставрированном и заселённом пару десятилетий назад. Когда-то, в девятнадцатом веке, здесь жила семья помещика, теперь же дом перестроили. На каждом этаже по одной квартире, лифта не было, но имелся консьерж, сурово провожающий пытливым взглядом всех посетителей.
– Дядя Петя у себя?
– Да, он сегодня не выходил.
Поднявшись на второй этаж, писатель позвонил в дверь.
– Кто? – послышался вопрос.
– Это я, Филипп.
Раздался щелчок замка, и дверь открылась.
– Как я рад! – седовласый мужчина заключил племянника в объятия. – Давненько мы не виделись!
Пётр Иванович был преклонных лет, однако его неуёмный темперамент и энергичность натуры вводили людей в заблуждение, скидывая профессору пару десятков лет.
Среднего роста, с абсолютно седой шевелюрой и небольшой бородкой, которую он подкрашивал в чёрный цвет, в очках в экстравагантной золотой оправе, с большим животом и избыточным весом, профессор не выглядел серьёзным учёным с мировой известностью. Он был общителен, весел, однако строг, всегда пунктуален и педантичен в вопросах организации быта и работы.
– Да, несколько месяцев не виделись.
– Проходи, проходи. – Пётр Иванович пропустил племянника в квартиру и закрыл за ним дверь.
Просторная прихожая, не загромождённая мебелью, плавно переходила в большую гостиную, от которой её отделяли бархатные зелёные портьеры.
Филипп прошёл в комнату, в центре которой стояли массивный дубовый стол и стулья.
Вдоль стен тянулись