о дне завтрашнем.
– За один этот день она пролила слез больше, чем за все время нашего общения, – самодовольно сказал отец Савари.
– Слезы – самая мелкая монета в кассе женской души, Савари.
– Только не у такой, как принцесса Сибилла, мессир. Не представляю себе соблазна, который собьет ее с пути истинного.
– Ну-ну, – сказал д’Амьен.
– К тому же я рядом с ней пять дней в неделю.
– Ваш дар известен, – кивнул великий провизор, – но дела, в которые замешана женщина, оценивать лучше по результатам.
Проповедник не стал спорить и почтительно облобызал руку великого провизора.
Ни один, ни другой не знали, что по возвращении в свою келью принцесса Сибилла нашла у себя на подушке некое письмо.
Совсем по-другому жила Изабелла в Яффе.
Она устроилась по-королевски. Каждое утро к ее выходу являлись десятки рыцарей, последовавших за нею из столицы. В Иерусалиме Бодуэн IV как-то сразу всем опостылел своими болезнями, затворничеством и скупостью. За последние четыре года он всего несколько раз появлялся перед подданными и со своими детьми виделся мельком. Его поведение порождало разные слухи. Но всем наскучило обсуждать, лихорадило короля накануне или у него желудок расстроен.
Дворяне, особенно молодые и бесшабашные, в Яффе при молодой принцессе жили довольно весело. Но обитатели Яффы не радовались. Сотня рыцарей с оруженосцами, слугами, лошадьми, как саранча на пшеничное поле, обрушилась на этот город. Вольные художники и мелкие авантюристы собрались в Яффу со всего побережья, от Газы до Аккры.
Сэкономив на Сибилле, Бодуэн выделил Изабелле приличное содержание, но только сама принцесса и ее мажордом, фантастически ей преданный эльзасец Данже, знали, до какой степени ей не хватает средств на увеселения.
Рано поутру, когда развеселая братия укладывалась спать, в городе и во дворце поселялась тишина.
Изабелла просматривала бумаги.
– Это что такое, Данже? Опять?! Тысяча двести бизантов?
– Да, Ваше высочество, – покашливая, отвечал сухой, как жердь, мажордом. – С учетом пени и налога.
– И каков же налог?
– Две пятых, Ваше высочество. В месяц.
– Почему же две пятых? Они сошли с ума!
– Они говорят, что брать с вас меньше они стесняются, боятся обидеть, Ваше высочество.
Изабелла встала из-за антиохийского столика, заваленного бумагами, и швырнула бумагу в камин.
– Что еще?
– Портовый пристав жалуется, что барон де Овернье зарубил на пристани лошадь кипрского купца.
– Чем ему не понравилась лошадь?
– Думаю, Ваше высочество, барон не попал по всаднику.
Изабелла усмехнулась, обнажив ровные зубы.
– Велите де Овернье заплатить за лошадь.
– Смею заметить, Ваше высочество, такие представления принято отвергать.
– Если бы барон зарубил купца,