молитву. Им самим нужно было осознать увиденное.
Рыцари были наслышаны о богатствах здешних владык.
Но такого количества золота, жемчуга, бирюзы не набралось бы во всех вместе рыцарских замках по ту сторону Иордана. Тем справедливее казались послам их требования, на коих они собирались настаивать.
Некоторое время франки топтались на хрустящем лесочке, разглядывая растительные диковины и чудеса. Их заинтересовал изящный фонтан, напевавший какую-то песенку. Откуда здесь, на вершине скалы, взялась вода для фонтана? Носатые сине-желтые птицы в золотых клетках переговаривались на своем птичьем наречии, будто обсуждая странных гостей.
– Нечто подобное я видел в Андалузии, – сказал пожилой неразговорчивый эльзасец Ролан де Борн, состарившийся на войнах с сарацинами.
Один попугай вдруг громко и оскорбительно захохотал. Железное посольство резко повернулось к нему.
– Это всего лишь птица, – раздался высокий голос.
То был повелитель, Старец Горы Синан. Впрочем, вряд ли этому человеку с застывшим в полуприщуре правым веком и с золотым обручем на голове было больше сорока пяти лет. На нем была белая бедуинская накидка.
Граф де Плантар приложил железный кулак к своей кольчужной груди в знак приветствия, слегка наклонил голову и подал носителю золотого обруча продолговатый футляр из синопского бархата. В нем находилось послание иерусалимского короля Бодуэна IV.
Граф сделал все по правилам этикета и по продуманному плану. Но акт передачи послания вызвал неудовольствие остальных членов посольства, поскольку ассасин, выйдя к гостям, остался на едва заметной каменной терраске, а не спустился на общий песок. Таким образом, он оказался выше. Граф де Плантар это понял, что выразилось в апоплексическом покраснении его лица и яростном блеске глаз. Про себя он поклялся, что окривевший старец заплатит за это. И чем более он веселится в начале торгов, тем сильнее будет кусать свои губы, подсчитав выручку. Между тем Синан дочитал послание.
– Государем нашим Бодуэном IV велено нам до трех дней ждать ответа. Ты дашь нам кров в твоем замке, или нам выехать в поле? – граф по инерции произнес эту франкскую дипломатическую формулировку, но, сообразив, где находится, чуть осекся.
– Я не дам вам кров в моем замке, ибо по нашему закону здесь могут ночевать только правоверные, пленники или рабы. Но и в поле, как ты сказал, вам выезжать не придется.
Синан свернул пергамент и сунул в футляр.
– Я отвечу вашему государю прямо сейчас.
Граф сделал полшага назад, принимая удобную позу.
Старец посмотрел в глаза графу.
– Пусть твои спутники отдохнут в саду, а мы с тобой пройдем туда, откуда будет хорошо виден мой ответ.
Фраза показалась графу не слишком внятной. Видимо, мусульманин не вполне свободно владел лингва-франка. Но, по крайней мере, было понятно, что придется куда-то идти. Причем одному. Де Плантар на мгновение обернулся к спутникам. Именно на мгновение. Не дай бог, подумают, что он в замешательстве.
Они вдвоем прошли под ветвями смоковницы,