микроструктуру кристалла. Если честно, результаты меня озадачили.
– Это почему же?
– Карбонат кальция в основном встречается в двух полиморфных формах, двух разных конфигурациях кристаллической структуры. Чаще всего он образуется в виде кальцита, как в известняке, где кристаллы имеют тригональную конфигурацию. – Он указал на экран. – Но с помощью рентгеновской кристаллографии удалось выявить, что эти кристаллы имеют орторомбическую форму, называемую арагонитом. Эта форма менее стабильна, но именно так карбонат кальция кристаллизуется в присутствии морской воды.
– Морская вода? – Дайюй представила, как «Чанчжэн-24» тонет и сплющивается в океанских глубинах. – Это важно?
– Может, и нет. Концентрация соли и других ионов в морской воде очень похожа на ту, что содержится в сыворотке нашей крови. Это может объяснить, почему карбонат кристаллизуется в арагонит. Но я не могу быть уверен.
Дайюй кивнула, чувствуя себя более потрясенной, нежели до того, как пришла сюда.
Однако Хэн еще не закончил.
– Есть еще одна деталь, о которой вы должны знать. – Он вернулся к компьютеру и пролистал различные меню и окна. – Опять же, я не понимаю значения того, что обнаружил вчера, но это довольно необычно и должно вас насторожить.
– Что именно?
– Я уже говорил вам, что кристаллы кальция распределяются по клеточным мембранам больных. Это не совсем так.
– Что вы имеете в виду?
Хэн вывел на монитор видеоролик. В кадре были он сам и другой исследователь в соседней комнате морга, оба одетые в костюмы биологической защиты. Кто-то третий взял камеру и настроил крупный план. Хэн тем временем взял вибрирующую костную пилу и, поднеся ее к одной из окаменелых голов, срезал теменную часть и снял ее. Камера сместилась, показывая то, что было внутри.
Цзе Дайюй задохнулась при виде тошнотворного зрелища. На свету блестели извилины серого вещества.
Хэн объяснил:
– В то время как остальные клетки тела – в каждом органе и ткани – подверглись процессу биоминерализации, центральная нервная система осталась не затронута. Мозг и позвоночник, похоже, остались практически прежними.
Проглотив свой ужас, Цзе Дайюй изо всех сил старалась говорить спокойно:
– Как вы думаете, почему они остались целыми?
Хэн не стал отвечать, лишь покачал головой.
– Самое странное, что мы протестировали показанный на видео мозг. И зафиксировали при этом слабую ЭЭГ, как будто имела место некая непрерывная электрическая энергия.
Она в ужасе посмотрела на него.
– Вы хотите сказать, что ткань все еще жива?
– Нет… безусловно, нет, – настаивал Хэн, – правда, как-то подозрительно нерешительно. – На мой взгляд, это просто остаточная тепловая энергия некоего мощного процесса, который случайным образом стимулирует нервы и синапсы. Что, однако, совершенно загадочно. Я намерен чуть позже сегодня препарировать мозг и позвоночник. Возможно, тогда…
В соседней комнате