что до сих пор в подпольных боях морды бью. На деле это давно задолбало.
Ника просыпается неожиданно. Буквально за какие-то минуты до моего выхода. Уже стою в коридоре, напяливая ботинки, как появляется она.
Растрёпанная, помятая слегка, в моей футболке, которая девчонке почти до колен. Мелкая совсем. И довольно милая сейчас, когда такая растерянная.
Это я вчера переодел Нику в мою футболку, чтобы удобнее спала. Ну и попутно формы заценил, конечно. Охуенная у неё фигура. Ника вообще вся офигительная.
– Ты куда? – её голос звучит серьёзно и тихо, а ещё слегка хрипловато после сна.
Ухмыляюсь. Самый странный вопрос из всех возможных в ситуации, когда девчонка проснулась в моём доме и наверняка мало что помня.
– В универ, – всё-таки отвечаю серьёзно именно на него.
– Я с тобой, – решительно заявляет она и уже чуть не подрывается обратно в комнату переодеться; как морщится, притормозив.
Видимо, в голове стреляет. Вчерашние приключения дают о себе знать. Никуда не пойдёт она.
– Нет времени тебя ждать, – обозначаю, поскольку не привык к уговорам. – В холодильнике мясо осталось, ещё по мелочи всякого, разберёшься. Аптечка в моей комнате, верхний ящик. Я скоро.
Ника смотрит на меня с плохо скрытыми недоверием и недовольством. Мне аж почти обидно становится, что возился вчера с ней чуть ли не всю ночь; а всё равно не в милости.
– Я не буду тут оставаться, – вредничает она. – Если не успеваю в универ, то выйду с тобой и поеду к себе. Мне сестра уже весь телефон оборвала, я ей обещала.
Хм, значит, Ника проснулась не вот прям сейчас, раз успела сестре написать. Не решалась выйти? Тянула до последнего?
Значит, помнит явно больше, чем могла бы.
– Как зовут твою сестру? – неожиданно даже для себя спрашиваю.
Хочется именно сегодня выяснить, те это Беликовы или нет. Пока всё не полетело к херам. Имена дочек того самого Беликова мне не известны, но выясняю это за несколько минут.
Походу, сегодня будет насыщенный день.
Ника хмурится моему вопросу, руки на груди скрещивает, ерепенится вся.
– Тебе зачем?
Она спрашивает так, будто начеку, готовая в любой момент защитить. Похоже, несладкая там жизнь у сестричек была после смерти отца. Ника привыкла грудью за младшую вставать. Наверняка и огребать приходилось, отсюда и характер закалился.
Мне всё это знакомо. Но как-то коробит, что девчонка через подобное проходила. Неправильно это.
– Просто вопрос, – говорю как можно более невозмутимо, чтобы расслабилась.
Ника кивает, задумчиво смеряет меня взглядом и реально успокаивается. Наверняка понимает, что мне нет ни смысла, ни интереса на её сестрёнку посягать.
– Аня.
Киваю. Решаю не выделываться дурацким «красивое имя». Девчонка и так едва спрятала колючки, ни к чему сбивать толку излишней любезностью.
Что ж, Ника и Аня Беликовы. Восемнадцать и тринадцать лет соответственно. Проверю.
– Аня