временных моментов будет минимальным и быстротечным. Он продлится менее секунды, а пространственная смежность окажется, пользуясь восхитительно колоритным образом Ньютона, «не больше караульной будки перед Сент-Джеймсским дворцом». Всякий, кто стоит в этой воображаемой будке в 2025 году, будет там и в 1914-м. Предыдущая реальность мгновенно исчезнет, и начнется создание абсолютно новой реальности. Вся стоодиннадцатилетняя петля запустится вновь. А местоположением нашей караульной будки, то бишь координатами пересечения витков пространственно-временной пружины, означен Стамбул.
– Константинополь! – выкрикнула Маккласки, не в силах усидеть на месте. – В Европе! Ну что? Разве это не судьба? До Сараево всего-то семьсот миль! Полторы тысячи до Берлина! Ведь Ньютоновы координаты могли забросить нашего человека куда угодно – на вершину Эвереста, в середину Южно-Китайского моря…
– И в раскаленное ядро планеты, – перебил Сенгупта. – Пространству-времени безразлична физическая масса.
– Вот именно! – не унималась Маккласки. – Но вместо этого – кто желает чашечку кофе по-турецки и легкий танец живота? Уверяю вас, это божественное вмешательство, не иначе. Господь дает нам шанс изменить историю и выделяет самое подходящее место.
– Давайте внесем ясность, профессор Маккласки, – строго сказал Сенгупта. – Независимо от ваших религиозных воззрений вопрос этот чисто научный. Ньютон, как я уже сказал, сделал расчеты. Его точка пересечения времени и пространства расположена в чертовски своеобразном месте. Это подвал старого жилого особняка в районе городских верфей. Ньютон тайно купил это здание и распорядился, чтобы в нем устроили больницу, приказав наглухо замуровать подвал.
– Готова спорить, затея обошлась недешево! – взбудоражилась Маккласки. – Теперь понятно, чем старый хитрюга занимался в Королевском монетном дворе.
– Хорошо, пусть так. – Сенгупту явно раздражали беспрестанные реплики Маккласки. – Великий ученый надеялся, что в 2025 году подвал по-прежнему будет заперт, что позволит путешественнику во времени беспрепятственно проникнуть в караульную будку. Учитывая исторические пертурбации, это было весьма маловероятно, однако все вроде бы получилось. Больницу закрыли лишь в неразберихе Великой войны. Значит, в 1914-м подвал все еще был заперт, как в своей дарственной наказывал Ньютон.
– И он никуда не делся! – выкрикнула Маккласки.
– Да, да, профессор Маккласки! – рявкнул Сенгупта. – Я как раз к этому подхожу. Особняк ветшал, его многажды перестраивали, но фундамент сохранился…
– И мы купили этот дом! – Маккласки выскочила на подиум. – Он наш. И ждет нас 31 мая будущего года. Ждет тебя, Хью. Капитана Кремня Стэнтона. – Она выставила короткий прокуренный палец. После всех разговоров о 1914 годе Стэнтон вспомнил знаменитый мобилизационный плакат лорда Китченера.[8] Видимо, Маккласки подумала о том же. – Твоя страна нуждается в тебе, Хью. В тебе нуждается мир!
8
– Давай,