/p>
РАЙСКИЕ ПЕСНИ. ДОРОГА
Спеть Райские песни
раздумья автора о новой книге
Рай и Ад
Дихотомия Рая и Ада – древнейшая дихотомия. Эта пара неразлучна. Не только в мифологии, и не только в средиземноморской культуре. Нижний Мiръ, Ад, и Верхний Мiръ, Рай, – мифологемы многих и дальневосточных (Китай, Индия, Япония), и ближневосточных, мусульманских, и африканских, и американских народов. Землю обнимает эта давняя история, любовь-ненависть, любовь-противостояние Рая и Ада. Архаические люди тоже жили и внутри Аида, и внутри Эдема. В первобытном пространстве-времени существовал ещё Средний Мiръ, земной, как некая прослойка между хтоническим ужасом и сладостными эмпиреями, жилищем блаженных. Наша с вами Земля. Третья от Солнца планета. На которой, собственно, и разыгрывается с незапамятных времен эта мощная мистерия Ада и Рая.
Данте и Вергилий
Мы с детских лет привыкли к этому словосочетанию: Данте Алигьери, «Божественная комедия», – не вникая особо в то, что там, в толстой книге, и о чём. Данте представляется нам вечно влюблённым в рано умершую Беатриче, а ужасные картины Ада мы даже понаслышке помним гораздо лучше, нежели колыбельные песни про солнечный Рай. Паоло и Франческа, Уголино, сонмы мучеников, изображение диких страданий – это ярко, рельефно, это пронзает, запоминается. А Рай – что Рай? «Все счастливые семьи похожи друг на друга», – сказал Лев Толстой в «Анне Карениной»; значит, похожи и состояния счастья. А вот горе, боль – они у каждого свои. Болью изгнания заплатил Данте за любовь. И это был его собственный, личный Ад.
А римлянин Вергилий – чудесный проводник. Взяв за руку Данте, он шёл, неостановимо шёл вперёд, и Данте за ним. Как же я их люблю, родных моих! Нет конца их дороге.
Грешники и праведники
На православной иконе Страшного Суда есть мотив наказания грешников, низвергаемых Богом в Ад, и вознесения праведников в Райские кущи. Впрочем, этот же сюжет изображён и на знаменитой фреске «Страшный Суд» в Сикстинской капелле великим монументалистом Микеланджело Буонарроти. Всё человечество во время Страшного Суда, когда «небеса совьются в свиток, и Времени не будет», по Иоанну Богослову, разделится надвое: одна его половина счастливо и спасительно поднимется в Райский Сад, другая исчезнет в Адской бездне. Эта позиция в богословии, да и в Писании, носит поименование «Последний Приговор». В этом и заключается Божий суд: одних одарить, осветить и освятить Раем, другим, за немыслимые преступления, уготовить Ад как вечную, неизбывную тюрьму.
Христос спускается в Ад
После Страстной Пятницы у православных есть такая мистическая, абсолютно потрясающая Страстная Суббота, или Великая Суббота. В это таинственное время возжигается Благодатный Огонь в храме Гроба Господня в Иерусалиме. Почему это происходит? В этот день Иисус Христос спускается во Ад, ко грешникам, к страдальцам, страдающим и рыдающим в Аду; и Своим радостным, торжественным ходом по Аду, в развевающихся Своих алых и небесно-синих одеждах, прикосновениями целебных рук Своих к коленопреклонённым мученикам он даёт понять всей этой, стенающей в Аду толпе: не плачьте, не сетуйте, завтра Я воскресну, и вы все тоже воскреснете, только веруйте в Меня, молитесь, радуйтесь. Вот эта Христова могучая, слепящая радость во глубине Ада – потрясает.
Райские песни
Я давно стала внутри себя слышать эту мелодию, она таилась в двух словах: РАЙСКИЕ ПЕСНИ. Притом эти песни не обязательно я слышала, ощущала как безусловную Райскую сладость и благость. Хотя Рай – МОЯ мифологема. Я всю жизнь живу с этим странным, прекрасным и страшным чувством – дороги, долгого пути: с Земли – в Ад, а потом из Ада – прямёхонько в Эдем, к его золотым мандаринам и рубиновым, невесомым колибри, к его ребёнку, что нежно гладит льва по загривку, что играет на поляне со страшным волком. Добро в Раю победило зло. Что единственное, драгоценное мы теряем, отворачиваясь от добра, от Бога, думая, что нечто приобретаем? Мои книги, в которых я живописую Ад и Рай – «Юродивая», «Царские врата», «Русское Евангелие», «Рай», «Иерусалим», «Раскол», «Лазарет» – это моя жизнь, маятник и биение сердца, оно бьётся именно так: Ад-Рай, Ад-Рай.
И наконец я стала слышать музыку этих Райских песен. Живую, настоящую. Это были стихи. Всё ложилось в рифму и на ритм. И, кроме того, что слышала голоса и инструменты, я видела над собою огромные фрески; их было четыре, по количеству стен во храме; и на первой фреске неслись мимо, грохотали поезда, блестели зимние рельсы, «и прямо на горький Восток уходила дорога великая». Первой мелодией Райских песен оказалась – ДОРОГА.
Куда ведет дорога
Четыре фрески, да, четыре фрески.
Сначала – Дорога. Так поются первые Райские песни.
Три другие я тоже вижу, слышу.
Я их непременно запишу. Бог силы даст.
Но у каждого замысла есть тайна. Не всё нерождённое