как грамотку отдала старушонка, а стрелец дал ей свою. Служивый послание в сапог спрятал.
Фома же шапку уронил, и тут же поднял, отряхивая. Прохожие и не заметили, а Василий всё понял. Был у них между собой уговор, упала шапка, значит, товарищ увидел что-то важное. И надо идти за тем, с кем один из стрельцов разговоры вёл.
И как стрелец поднялся со ступеней каменных, так сбитенщик не спеша за ним поплёлся. А пирожник выждав немного. не спеша пошёл за бабкой.
Смог обернуться и спрятать пироги, сменил сермягу на тулуп и завинул мешок за спину, и обзавёлся посохом. Хорошо, всё же старая шла не быстро, Фома торопился. Но, вышло чего не ожидал, оказались у терема царевны Марфы. Тут уж бойкий холоп прятаться стал, по тёмным углам, боялся, что заметит его царевнина дворня, не сносить тогда ему головы!
***
– Ну его. Тёмка, не тяни! Итак ведь тёмно! – пожилой стрелец говорил всё прибаутками, да косил левым глазом.
Выглядел этот служилый человек будто скоморох, одетый по недосмотру стрелецкий кафтан. Но и бывалые стрельцы и десятники, да и урядники, знали, что этот стрелец бился и под Чигирином, и под Перекопом, и в осае Азова себя показал.
– Сейчас, дядька Дмитрий! Погоди, малость… Свечу поближе надо, не разберу…
И мозолистые от трудов пальцы придвинули хозяину дома подсвечник медный, с ярко горевшим в нём сальной свечой .
Да и не двое здесь было служивых, и не трое. А восемь выборных, от всего обчества стрелецкого. Три десятника, и пара ещё урядников стрелецких, и рядовых. Наконец. Артемий смог прочесть письмецо:
– Так царевна Марфа нам письмо шлёт. Прознала про нашу беду и государственное нестроение, – и довольным лицом посмотрел на товарищей.
– Да ты не томи, Тёмка, читай давай!
– Ладно, вот:
« Привет вам стрельцы, от меня, Марфы да царевны Софьи. Слышали о бедах ваших, о том что изломались на службах государевых, и не вам дают роздыха. И семей да жён, почитай уж два года не видели, трудясь беспрестанно на Дону и Азове. А царь Пётр, уехав за границу, о вас позабыл. И неизвестно, жив или нет, другие говорят, что бояре его на немца заменили. Хотели извести и царевича, Алексея Петровича, да спрятали его верные люди.А за то царицу Евдокию бесчестно били по щекам. На вас одна надёжа, верных служилых людей московских, что вы постоите за дело государево и веру православную. А я бы с божьей помощью стала при царевиче Алексее, пока тот в возраст не выйдет, защитила и веу и обычаи православные…»
– Эвона, как дело-то повернулось, – озабоченно прошептал Дмитрий.
– И чего думаешь, дядька? – спросил Артемий.
– Грамоту в полки понесём… Общество иам всё и решит. А я думаю, сделаем, как в Нижнем Новгороде сотворили. Сзывать ополчение надо, и сбивать со дворов бояр. Предали они веру православную, да Русь Святую. И сделаем то, что Кузьма Минин не сделал, а Степан Разин не смог.
– Ишь ты Митяй, куда тянешь…
– Если делать, то и с умом надо…И государство сохраним, и изменникв побьм без пощады И, смотрю, пироги у вас здесь добрые. Таких давно не едал.
– Пирожник