лениво махнул рукой: этот жест явно означал, что Сергей должен следовать за ним. Они вышли из помещения. На дворе нудно моросило. Казалось, дождь сочится отовсюду – падает сверху, возникает откуда-то со стороны, вернее сказать, сразу со всех сторон. Дул ветер не слишком сильный, но довольно-таки холодный. У ветра был свой собственный запах – незнакомый и отчего-то смутно тревожащий душу. Сергей остановился и посмотрел на небо.
– Да-да, – усмехнулся Кальченко. – Дождь. Уже вторую неделю кряду – с небольшими перерывами. Ну, ничего: когда-нибудь да закончится. И тогда наступит чистый тебе курорт. Все тридцать три удовольствия! Сам увидишь. Ну, пойдем, что ли? Здесь недалеко.
И впрямь идти оказалось недалеко, и вскоре Кальченко привел Сергея к приземистому барачного типа зданию, стоявшему особняком от других таких же строений.
– Это общежитие нашего комсостава, – пояснил он. – Живут здесь и семейные, и холостые – всякие. Ты-то сам семейный или холостой?
– Холостой, – буркнул Сергей.
– Вот и хорошо! – отчего-то обрадовался прапорщик. – Холостой – это замечательно. Я и сам холостяк. Меньше, знаешь ли, хлопот, когда холостой. Сам себе казак, да и жена пилить не будет, ежели чего. А то ведь пилят. Как послушаешь других, которые при женах, так просто за голову схватишься. Сплошные семейные сцены. Сплошные женские монологи. Пилят, говорю тебе.
– Это за что же? – криво усмехнулся Сергей.
– Оттого, что страдают и маются, – пояснил прапорщик. – А куда им, бедолагам, податься? Тут для них нет никакого простора. Никакого фронта работ, правильнее выражаясь. Кто-то, конечно, пристроился при школе, другие – при больничке, третьи – продавщицами в магазине… А все прочие тоскуют. Ну а куда им податься? Конечно, под боком – зона, да ведь женщину туда не пристроишь. Сам небось понимаешь – дело такое… На зоне сплошь мужской пол. А тут женщина. Это, если что, постоянный конвой к ней приставлять надо! Да и то… У нас зона строгого режима, понятно тебе? Там не абы кто, там зверье в человеческом обличье… Э, да сам увидишь. Лучше покажу-ка я тебе твою квартирку. Да ты не сомневайся, квартирка что надо. По здешним меркам, так даже со всеми удобствами. Ни у кого в поселке больше нет таких квартир – только в нашем ведомстве! Наш майор постарался насчет удобств. Дельный мужик. И справедливый. Ты, главное, не делай никаких подлостей ни по службе, ни вообще. Уж тогда он расстарается ради тебя.
Слушая разговорчивого Кальченко, Сергей невольно вспомнил о Кате. Точнее, о том, что она не захотела стать его женой и отправиться с ним в качестве боевой подруги в неведомые дали. То есть получается, в этот поселок, который даже названия и то не имеет. Что бы она делала в этом поселке с ее университетским образованием? Вот то-то и оно. И получается, что Катя, как это ни скорбно осознавать, поступила правильно. Разумно она поступила…
– А вот и твоя квартира, – сказал Кальченко. – Как видишь, даже с отдельным входом. Отдельный вход многое значит. Можешь позволить себе какие-никакие вольности вдалеке от