такая высокая и в себе самой столь богатая точка зрения, как отношение субстанциальности, не игнорирует этих предположений, а содержит их в себе; один из атрибутов спинозовой субстанции есть мышление. Эта точка зрения в состоянии даже разрешить и вобрать в свой состав те определения, под которыми даны противоречащие ей предположения, так что они оказываются усвоенными ею, но в сообразных с нею модификациях. При таком условии нерв внешнего опровержения сводится лишь к тому, чтобы с своей стороны неподвижно и твердо стоять на противоположных формах этих предположений, наприм., на абсолютном самостоятельном существовании мыслящего неделимого в противоположность форме мышления, поскольку она положена в абсолютной субстанции, как тожественная протяжению. Истинное опровержение должно признать силу противника и поставить себя в круг этой силы; нападать же на него извне и одерживать над ним верх там, где его нет, не помогает делу. Единственное опровержение спинозизма может поэтому состоять лишь в том, что его (спинозизма) точка зрения признается, во-первых, существенною и необходимою, но что, во-вторых, эта точка зрения из себя самой переходит в высшую. Отношение субстанциальности, рассматриваемое лишь в себе самом и для себя самого, переводит себя в свою противоположность, в понятие. Поэтому, содержащееся в предыдущей книге изложение субстанции, приводящее к понятию, есть единственное и истинное опровержение спинозизма. Оно есть раскрытие (Enthüllung) субстанции, и последнее есть генезис понятия, главные моменты которого были сопоставлены выше. Единство субстанции есть ее отношение необходимости; но последняя есть таким образом лишь внутренняя необходимость; и поскольку она полагает себя через момент абсолютной отрицательности, она есть обнаруженное или положенное тожество и тем самым свобода, которая есть тожество понятия. Последнее, как полнота, возникающая из взаимодействия, есть единство обеих взаимодействующих субстанций, так что они отныне принадлежат свободе, поскольку их тожество уже не слепое, т. е. не внешнее, а им по существу принадлежит определение быть лишь видимостью или моментами рефлексии; вследствие чего каждая также непосредственно совпадает со своим другим или своим положением, и каждая содержит свое положение внутри себя самой и тем самым положена в своем другом, просто как тожественная себе.
Поэтому, в понятии обнаружило себя царство свободы. Понятие есть свободное, так как в себе и для себя сущее тожество, составляющее необходимость субстанции, вместе с тем есть снятое или положение, и это положение, как относящееся к себе самому, есть именно сказанное тожество. Взаимная темнота стоящих в причинном отношении субстанций исчезла, так как первоначальность их самостоятельности перешла в положение и тем самым стала прозрачною для самой себя ясностью; первоначальная мыслимая вещь (Sache) такова, лишь поскольку она есть причина самой себя, а последняя есть субстанция, освободившаяся в понятие.
Отсюда