была нагрета, Дигна проверила ладонью, стала раздеваться сама, и помогла Ильде. Ключница с трудом смотрела на тело девушки, ставшее как лёд, или хрусталь с Урала. Ногти на руках и ногах синего цвета, как и губы.
– Садись на полок, грейся, – приговаривала женщина, поливая оду на горячие камни.
Дигна согрелась сама, покрылась потом, смывая его горячей водой. Ильда даже не вспотела, ей было ни жарко, ни холодно, но поливаться водой ей нравилось. Она отмыла руки и ноги мочалкой из луба, следила за Дигной.
Вдруг подломилась старая ивовая стойка, и большой глиняный сосуд с очень горячей водой, почти кипятком, стал падать. Женщина только обралась закричать, но Ильда с нечеловеческой быстротой подставила руки, упершись в бок чана.
– Дигна, поленце принеси, подложим, и всё ладно станет, – ровным голосом сказала девушка, спокойно удерживая страшную тяжесть.
Ключница накинула на себя в предбаннике тулуп, выскочила, едва не выбив дверь, схватила два полена, и не снимая тулупа, подбежала к девушке. Девица лишь кивнула, быстро приподняла чан, и Дигна подложила под его дно деревяшки. Ильда, выдохнула присев, поставила чан на место, даже не покраснела от натуги.
– Да, уж дитятко, – только вздохнула женщина, – сила в тебе небывалая. Спина-то как твоя? – с удивлением смотрела она на девушку.
– Всё хорошо.. Пошли ополоснемся, да пойдем в дом? – спросила девушка наставницу.
– Пошли, – согласилась она, – если б кто сказал, что можно такую тяжесть держать, ни за что бы не поверила.
Потом они быстро расчесали гребнями волосы, Дигна помогла уложить косу Ильде, закрепила её пепельную косу бронзовыми накосниками, и сама закрепила свои волосы. Посвежевшие, они подошли к сидящей на скамье Мике.
– Ильда, Дигна, пошли в дом, – громко сказала Мика, открывая дверь на лестницу.
– Сейчас, иду я, – ответила Ильда.
Дигна же не сказала ни слова. Поднялись втроем в горницу, впереди шла хозяйка дома, а за ней Дигна с Ильдой, но девушка шла последней. Ключница взялась накрывать на стол, подумав, разлила и мёд по ковшам.
– Садитесь, рыба тёплая ещё, – приговаривала женщина, ставя горшок на стол.
– Мне не надо, бабушка, – глухим голосом сказала девушка.
– Не ест она больше, Дигна, – с горечью в голосе сказала мать взглянув на ослепительно белое лицо дочери.
– Ну нет, значит нет, – сказала женщина накладывая еду в миску Мике, а потом и себе, – Мёд- то пьёт, – сказала она улыбаясь, и поцеловала свою девочку, какой она всегда считала Ильду. Именно своей. – Холодная какая… Озябла? – обеспокоенно спросила Дигна, доставая покрывало.
– Да ты ешь, не холодно мне, – ответила девушка ровным голосом.
– И не улыбаешься, Несмеяна ты наша, – заметила Мика.
– Не могу мама, и плакать не могу, – сказала она, ставя ковш на стол, – такой, как сейчас, – и она коснулась своего лица, – не смогу я пойти к родным Пирги.
– Да, ничего, – успокаивала ключница девушку, – утро